Читать «Из того ли то из города...» онлайн - страница 41

— Не пришлось…

— А этот — он, пожалуй, побогаче Киева. Мы, пока пробирались, разузнавали, где что можно. Диковин там, говорят, видимо-невидимо. Дома каменные, и улицы камнем выложены. А по улицам этим птицы гуляют — размером с нашу курицу, а цветом сама — ровно жаба. Хвост же у ней — в две сажени. Как подымет его, как распустит — словно небо после дождя под солнышком — блестит-переливается. И еще лошади у них не как у нас, а горбатые. Я так понимаю — вот ежели взять простую лошадь, да дать ей бревном по хребтине, — вот такие…

Молодой поморщился.

— Ты, Невер, ври, да знай меру. Такое сказанул — за день не обойдешь. То у него лошадь какая-то, бревном побитая, то птица, на жабу похожая. Может, еще и квакает?..

— Люди говаривали — кричит, как наша ворона…

Молодой отвернулся.

— Тьфу!..

Невер не обиделся и продолжал.

— А река там, возле города, — это мы как пришли, увидели, — куда ни глянь, вся в ладьях, так что стен не видно. Стен же и в самом деле нету, — с той стороны, что на реку. А с других — как же без них? Высокие, с башнями, рвом окружены. Еще с реки будто старица отходит, прямо в город. Там тоже лодок полно. Мы поначалу удивились: как же так, что с берега стен нету? Это ж любому врагу в радость. Ан нет, присмотрелись, — видать, правда, не очень, широка больно, река-то, — вал там, укрепленный. Ну и, само собой, войска внутри должно быть, видимо-невидимо. Голыми руками не ухватишь. И еще — внутри города башни высокие торчат, что твои жерди. Белые такие, каменные, наверно. Должно быть, сторожевые, потому как на них вроде дозорные перекрикивались. Тут, вблизи города, понятно, ничего не ухватишь. Потому и решили к слиянию рек вернуться. Там пооглядеться, местечко приискать, засаду устроить. По всему видать, любую лодку хватай — в накладе не останешься. Вернулись, отыскали местечко. Там, вишь, лодки к одному берегу прижимаются, как против течения идут, к пологому. Где вода потише. Оно, конечно, нездорово, потому как глубина поменьше, днище покарябать, а то и вообще пробить, можно. Только нам как раз на руку. Не упомню уж, сколько дней случай подходящий ждали, чтоб не оплошать, а вышло куда как худо. Углядели ладью по себе — народу на ней мало, справимся, ежели сопротивляться надумают. На испуг рассчитывали. Вот приблизилась она, людишки спокойно себя ведут; кто чем занимается. Поравнялась с тем местом, где мы ее поджидали. Тут наш атаман слово заветное молвил — встала ладья, ровно вкопанная. Ветер попутный, хоть и слабый, парус колесом, — а она стоит. Закричали мы дружно, — да что там закричали, заревели, — бревна по три вместе связанные в воду спихнули, шестами толкаемся, топорами, кистенями размахиваем — глянуть со стороны, так самого храброго храбреца оторопь возьмет. А этих, на ладье, не взяла. Не робкого десятка оказались. Откуда только что появилось: одна стрела свистнула, другая… На таком расстоянии да не попасть — это сильно постараться надо. Вот и вышло: назад — негоже, всех постреляют, и вперед — на верную смерть. Замешкались, глянул я — а нас уже и половины не осталось. Не до богатства стало. Бросил я шест, и сам в реку бросился. Поглубже стараюсь, чтобы сверху не приметили, да стрелой не достали. Хорошо, течение помогло, берег пологий, и то, что отплыли недалече. А так бы ко дну пошел — намокло все на мне, тяжко очень стало, и воздуху не хватает. В общем, выбрался как-то посередь кустарника, и в лес, затеряться поскорее. Обернулся, как меж деревьев петлял, а ладья уж и дальше себе подалась. Знать, кончилось житье атаманово, коли слово его силу потеряло.