Читать «Иверский свет» онлайн - страница 12

Андрей Андреевич Вознесенский

Ты ж сама без голоса. Услышь ее, господи...»

И летят покойники и планеты по небу —

«кто-нибудь услышь меня, услышь мя кто-нибудь... »

Это ж твой ребенок, ты ж не злоумышленник.

Мало быть рожденным, важно быть услышанным.

Иверская матерь, плачь по мне, Иверия!

Я — последний верящий посреди безверия.

Смыслы всех мятежников, взрывы современщины:

«Женщина, услышь меня, услышь мя, женщина...»

«Это я, господи! Услышь мя, господи!»

> «Грузинский Царевич Александр Баграт через Турцию бежал

к шаху» (Дубровин Н., «История войны и владычества русских на

Кавказе», СПб, 1886. — Из библиотеки Полисадоза)

3 А, Вознесенский

65

В эру после Горького и Маяковского

ты кричишь мне, нищая, в телефонной хижине:

«Господи, услышь меня! Господи, услышь меня!»

И тебе история вторит фразой горскою:

«Господи, услышь меня, услышь мя, господи... »

III

ПОЛИСАДОВ Андрей (Алексий), год окончания

1834, по 1-му разряду, 5-му нумеру, 1836 — свящ.

с. Шиморского, 1866 — Москва, 1-го класса, Новоспас-

ский монастырь, 1Б82 — Благовещенский Муромский

монастырь.

Малицкий Н. В., «История Владимирской

духовной семинарии» (выпуск 2-й).

С 1882 г. Благовещенский сосор управлялся архи-

мандритами (первые был Полисадов).

Травчатов Н. В., «Город Муром и его

достопримечательности» (Владимир,

1903).

Русифицированного мцыри

в семинарии учат на цырлах.

В восемьсот тридцать пятом женился.

Его ждал собор на Посаде.

Темной мыслью белых фасадов

стал он. Плен не переменился

оттого, что купцы прикладывались

к кольцу с тоскливым аквамарином.

Умер муромским архимандритом.

Отвлеклось родословное древо.

Его дочка, Мария Андреевна,

дочь имела, уже Вознесенскую,

мою бабку, по мужу земскую.

Тут семейная тайна зарыта.

Времена древо жизни ломали.

Шарил семинарист знаменитый —

в чьих анкетах архимандриты?

У нас в доме икон не держали,

но про деда рассказ повторяли.

И отец в больничных палатах

мне напомнил: «Андрей Полисадов».

Прибыл я в целомудренный Муром.

Город чужд экскурсантам и турам.

Шел июль. Сенокосы духмяные.

За Окою играли Тухманова.

Шли русалочки, со смешочками

огурцы уплетая сочные.

Шла с завода смена рабочая.

По тропинке меж дикой малиной

поднималась к собору мешочница

на горбу со своею могилой.

Там я встретил Золотарева.

«Жду вас. Ваша могила готова.

Ваше тело сто лет без надзора.

Тело ваше! Я б начал с собора».

Мое тело меня беспокоит.

В нем какой-то позыв беззаконный.

IV

Муром целомудренный. Над Окой хрустальной

посидите тайно.

Не забаламутьте вечер отошедший.

Чтите целомудренность отношений.

Не читайте почты, вам не адресованной,

не спугните чувства вашего резонами,

не стучите дворником в окна к ласкам утренним,

все двоим дозволено — если целомудренно.

Эта целомудренность отношения

по лесам кому-то говорит отшельничать,

там нельзя охотиться, там стоял Суворов,

соловьи обходятся без суфлеров.

Мудрость коллективная хороша методою,

но не консультируйте, как любить мне родину.

(И когда усердные патриоты мнимые

шлют на нас публичные доносы анонимные,

просто из брезгливости природной

не полемизирую с оборотнем.)

У любви нет опыта, нету прегрешения,

только целомудренность отношения.