Читать «Знание-сила, 1997 № 06(840)» онлайн - страница 3

Но я опять-таки не об этом. Просто задумался как-то, что если число моих приятелей за границей исчисляется десятками, то сколько же всего там граждан бывшего СНГ? Получается много. Создается какая-то новая общность — бывшие советские ученые, работающие за границей. И возникает она не на пустом месте, а потому что была общностью и в нашей стране. Причем пока дела развиваются так, что надежды на нормализацию положения в отечественной науке и их возвращение тают с каждый днем. Прошла очередная волна эмиграции, на этот раз — естественным путем. И жизнь в эмиграции у новоявленных гастарбайтеров не всегда складывается хорошо и гладко.

Здесь есть четкая граница: за океаном — в Америке и Канаде — дела идут лучше. Старый Свет гораздо неохотней принимает «в себя» инородных граждан — здесь больше традиций, условностей. К примеру, в Германии тебе никогда не стать профессором. Я думаю, и в других европейских странах не легче, просто про Германию я знаю наверняка. Здесь тебе невероятно сложно купить дом, все наживается десятилетиями, а нам приходится начинать с нуля. Получается, что ты обрекаешь себя на очень приличную, но кочевую жизнь по квартирам. И, конечно, неизбежно начинаешь отдаляться от детей: они все прочнее входят в тамошнюю жизнь, а ты живешь воспоминаниями. У детей другие предметы в школе, другие сказки, другие физкультурные упражнения — ты очень мало чем можешь им помочь, разве что не пускать их в «ту» жизнь, но этого же делать нельзя. Гораздо труднее там, к примеру, начать заниматься музыкой — на Западе это более кастовое занятие, чем у нас. Там другие виды спорта, там не всегда бывает снег, и так далее, и тому подобное. В Италии вроде бы попроще, у итальянцев, по-моему, эмоции преобладают над расчетом, в этом они ближе к нам и легче нас понимают. В международных центрах типа Европейского центра ядерных исследований тоже приемлемо — там все визитеры и проблемы у всех похожие, на этом сходятся и волей-неволей поддерживают друг друга жители разных стран.

Я перебираю эти впечатления лишь затем, чтобы дать ощущение ситуации, в которой оказалась немалая часть нашего научного сообщества. Все идет почти по Дарвину: попав в совершенно иные условия, человеческое существо начинает приспосабливаться и видоизменяться. Иногда мои коллеги за рубежом напоминают мне рыб, выброшенных на берег. Им удалось довольно быстро научиться дышать, и они уже приноравливают плавники для передвижения по суше, но выглядят не слишком ловко. Это, конечно, слишком сильная гипербола, и чтобы они не обижались, я скажу, что себя я ассоциирую с рыбой, плавающей в бензине или мазуте. По сути дела, так и стоит вопрос: что лучше — барахтаться в бензине или выбираться на берег? Не знаю...