Читать «Знание — сила, 2007 № 08 (962)» онлайн - страница 14
Журнал «Знание — сила»
Человек, обычный смертный, тоже мог переходить из одного времени в другое, относясь к таким путешествиям совершенно серьезно и даже торжественно, без всяких скидок на условность искусства. Он мог разговаривать с предком, получать от того ценные советы и наставления, для чего переходил в особое состояние — с помощью жреца, шамана или молитвы; в этом особом состоянии время, конечно же, было иное.
Излюбленный символ архаики — круг. Замечательный историк Средневековья А. Гуревич в «Категориях средневекового сознания» писал: «По кругу движется сознание многих народов, создавших великие цивилизации древности. В основе систем ценностей, на которых строились древневосточные культуры, лежит идея вечно длящегося настоящего, неразрывно связанного с прошлым. Традиционное древнекитайское восприятие времени — циклическая последовательность эр, династий, царствований, имеющих литургический порядок и подчиненных строгому ритму. Выразительный символ древнеиндийского понимания времени — колесо. Величественными памятниками «остановившегося» времени древневосточных цивилизаций могут служить египетские пирамиды. Время течет в повседневной жизни, но это время кажимости видимого мира, истинное же время — вечность высшей реальности, не подверженной изменению. Мир, в глазах древних египтян, вышел готовым из рук творца, прошлое и будущее присутствуют в настоящем».
Время Книги и время купцов
К моменту, когда христианство распространилось по всей европейской ойкумене и стало официальной религией, римляне успели сделать огромный шаг к так называемому «линейному времени», той однонаправленной стреле, вдоль которой движется современная жизнь. Именно римляне впервые признали идею развития, поставив ее на службу идее своего имперского величия. Древних греков идея развития не интересовала и не соблазняла вовсе: Древняя Греция ощущала себя воплощенным идеалом, во всяком случае, в прошлом, и развиваться ей было не к чему. Древние греки были совершенными людьми, по крайней мере, физически, что признавали и потомки, взявшие греческие статуи за эталон красоты (а внешняя красота, по убеждению греков, вполне соответствовала гармонии их внутреннего мира). У древних жителей римской республики, как и у греков, золотой век был не впереди, а позади, и можно было лишь надеяться на возрождение прежних добродетелей и прежнего благополучия — но надежда эта была весьма слаба.
Механизм, каким образом события переходили из реальности в архаическую коллективную память, описывает А.Гуревич:
