Читать «Змееносец. Истинная кровь» онлайн - страница 75

— Что? — в свою очередь опешил монах. — Что я, греховодник ты этакий, сделал? Сутану твою я одолжил всего лишь и привез, как только прослышал, что ты вернулся из Святой земли! И что видят мои глаза! Любимец брата Ансельма, этого божьего человека, ты взял в свое ложе, подле которого дозволено в молитве перебирать четки, эту блудницу да обзавелся бастардом!

— Va te faire foutre, fils de pute! — вставила свое веское слово Лиз. — Я привидение!

— Она привидение, — Паулюс снова повторил вслед за Лиз. — И ребенка не оскорбляй!

Словно уразумев, что говорят именно о нем, юный маркиз недовольно хрюкнул и скривил личико, приготовившись разрыдаться. Лиз тут же пощекотала ему животик и младенец передумал.

— Принес сутану? Отдай и вали, — коротко деловито добавила она, не глядя на Ницетаса.

Тот многозначительно икнул. И, произнеся в мыслях короткую молитву о спасении заблудших душ, вновь обратился к брату Паулюсу:

— Так а Рождественское богослужение кто править будет, Паулюс Бабенбергский?

XXVIII

24 декабря 2015 года, Париж

Рождественский рынок в Ля Дефанс пестрил фонариками, игрушками и елочной мишурой. И это так не сочеталось с серым, будто замершим в ожидании бури, небом. Морозный воздух тоже казался замершим. И люди вокруг, спешащие и суетящиеся, почему-то представлялись Мари похожими на плавающих в аквариуме рыб. Они медленно передвигались, открывали рты, выпучивали глаза и чему-то отвратительно радовались, стайками торопясь к тому месту, где, видимо, добрый хозяин всыпал в аквариум корм.

Мари старалась улыбаться, но не получалось. Из-за этого она поднимала воротник. И щурилась от ветра.

— Вам в Фенелле надо тоже ставить елку. Это весело, — чуть слышно проговорила она.

— К чему нам теперь в Фенелле веселье? — Мишель пожал плечами, оглядываясь по сторонам.

Было шумно и многолюдно. Его Величество криво усмехнулся. Пожалуй, так и должно быть накануне праздника. И люди вокруг не виноваты, что у него самого больше никогда не будет праздника.

— Ну, и где твои елки? — напустив на себя беззаботный вид, спросил Мишель.

— Вон! — Мари показала рукой на длинный зеленый пушистый ряд. — Мы отсюда до вечера не уйдем. Давай я пойду с одного конца, а ты — с другого. Ты выберешь… самую пушистую… и я… А потом решим, хорошо?

Сказала и тут же рассердилась — чем она занимается? Зачем она этим занимается? Ведь придется просто разомкнуть сцепившиеся с ним ладони.

— Хорошо, — согласился Мишель и, отпустив Мари, пошел в сторону, которую она ему указала.

Ряд действительно были длинным. И расстояние, разделившее их…. Было оно больше восьми столетий, которые лягут между ними уже на рассвете? И совершенно непонятно, чему так радуются окружающие? Еще одному уходящему дню? Который ляжет покровом на эти столетия и сделает их еще более невыносимо далекими друг от друга?

— Что-то вы приуныли, Ваше Величество, — вдруг проговорил продавец елок голосом Петрунеля. И лицо его было точь-в-точь, как у злополучного мэтра. Даже бородавка красовалась на месте. Только клетчатая куртка заменила черный плащ. Но воротник куртки по-прежнему украшала брошь повелителя времени.