Читать «Змееносец. Истинная кровь» онлайн - страница 74

И лишь одно не давало покоя брату Ницетасу — взятая у брата Паулюса праздничная сутана. Совесть мучила его еженощно, являясь кошмарами в виде покойного монаха, которого он даже не знал. И однажды после страшного сна, в котором брат Паулюс тянул к нему свои руки и грозил Геенной огненной, попросился у брата Ансельма посетить Трезмонский замок, чтобы провести там Рождественское богослужение.

Получив благословение у своего почтенного наставника, он отправился в Трезмон.

И первым делом явился пред очи суровой, но с утра подозрительно довольной кухарке Барбаре.

— У нас свой монах теперь есть! — миролюбиво объявила она. — Радость великая! Брат Паулюс вернулся! И после Рождества он и обвенчает меня и любезного моего Шарля! Коли будет твоя милость вернуть сутану!

Радостно покивав, брат Ницетас бросился в комнату брата Паулюса, чтобы обрадовать того да попросить прощения за доставленные неудобства. И, едва войдя в комнату, он, хватаясь за сердце, возопил:

— Срам-то какой!

Яркое сентябрьское солнце слепило его глаза. Но он был счастлив, просто охренительно счастлив. Он стоял посреди своего виноградника, в котором было уже несколько десятков лоз, и они, милостью Господа, и в этом году дадут ему богатый урожай.

Паулюс подошел к ближайшей лозе и взял в руки упругую янтарно-зеленую гроздь. Внутри каждой ягодки светило свое солнце, которое также слепило его глаза.

— Посмотри, — сказал он Лиз. — Правда, она совершенство? — аккуратно срезав гроздь и оторвав ягодку, он поднес ее к губам девушки. — Как и ты!

И уже представил, что после поцелует эти манящие губы, как рядом с ними оказался монах в облачении брата-цистерцианца и зычно гаркнул:

— Срам-то какой!

Паулюс открыл глаза и шальным взглядом посмотрел на незваного визитера, который стоял у кровати, осеняя своим крестом спящую под боком Лиз. На животе у нее лежал младенец и, не отрывая своих глазищ, разглядывал пряжку на ее платье.

«Он вообще когда-нибудь спит?» — мелькнула в голове святого брата мысль, полная мрачной безнадеги.

— Господи, прости его, грешника! — продолжал верещать святой брат, вращая глазами, будто прямо пред ними раскрыты двери в ад.

А тем временем Лиз с трудом разлепила веки и растерянно посмотрела на монаха. Сначала на незнакомого, потом на любимого.

— Ты мне сейчас ребенка напугаешь! — воинственно крикнула она незнакомцу, прижимая к себе Его Светлость, устроившего им с Паулюсом очередную веселую ночь.

Паулюс устало потер глаза, упрямо закрывающиеся для продолжения сна, несмотря на вопли богобоязненного монаха. Затем спустил ноги на пол и сел на кровати.

— Ты кто такой, святой брат, и что делаешь в моей комнате? — спросил он, широко зевая.

— Брат Ницетас, подлинный цистерцианец, не то что ты, нечестивец и прелюбодей!

— Чего? — протянула опешившая Лиз. — Это кто тут еще прелюбодей?

— Это кто тут еще прелюбодей? — эхом отозвался Паулюс и медленно почесал затылок. — А вот ты, брат Ницетас, самый обыкновенный жулик. Спер мою праздничную сутану и думаешь, тебе простится только потому, что ты подлинный цистерцианец?