Читать «Зимние дети» онлайн - страница 101

— А как у тебя отношения с матерью?

— Нормально, — отвечает Мария. — Вполне нормально. И с отцом тоже.

Сигне кивает. Пальцы ее нервно бегают вверх и вниз по кимоно. Ей хочется курить. Потом она говорит:

— Знаешь, одна мысль не дает мне покоя. Я часто думаю, почему так плохо складываются отношения между дочерью и матерью. Ты меня понимаешь? Оглянись вокруг. Правда ведь, что большинство женщин, которых мы здесь встречаем, с родителями в таких отношениях, что им друг на друга наплевать. При этом все ведь они рассчитывают, что со своими-то детьми у них все будет хорошо. Надо, конечно, надеяться…

— Вообще-то вряд ли они так уж в этом уверены.

— Есть у меня нехорошее подозрение, что все плохое достается нам по наследству и что, отделяясь от родителей, мы прихватываем его с собой.

Она теребит в руках кушак кимоно.

— А по-моему, — вполголоса говорит Мария, — некоторым просто трудно признаться, что у них с родителями хорошие отношения. Еще подумают, что ты маменькина дочка, а не самостоятельная личность.

— Нет, это наше время виновато в том, что молодые не ладят со стариками. Недооценивают роль старших. Их опыт. Нам это, видите ли, ни к чему. А в результате сплошные несчастья. Ну вот как ты себе представляешь, все эти женщины, что лежат здесь… — Сигне обвела взглядом палату, — …все эти женщины и их мужья, каково им будет, если нет у них поддержки, если не смогут они опереться на кого-то более опытного, кто действительно любит своих косолапых отпрысков? Любить — вот чему надо научиться. Этому мы учимся у своих родителей, и это умение передаем дальше своим детям. Не так это просто. — Она улыбается. — Слушай, а говорят, гренландцы очень чадолюбивы.

— Да, — отвечает Мария, тоже улыбаясь. — Так говорят.

— А что ты думаешь делать дальше? Вернешься в свой детский сад?

— Собственно, я хотела бы продолжать учиться. Мне, правда, уже двадцать восемь… но мне бы хотелось окончить педагогические курсы. А лучше всего, конечно, Педагогический институт, если удастся. И если это возможно при наличии ребенка.

— Твой друг тоже на педагога учится?

— Да. Мы даже подумывали о том, чтобы работать потом вместе в Гренландии.

Мария закинула руки за голову.

— Знаешь, Сигне, теперь я лучше понимаю то, что ты мне однажды сказала еще там, в патологическом отделении. Помнишь? Что когда появляются дети, мир сужается, но при этом становится более насыщенным. Я уже чувствую, что мой мир сузился, что он может вместить в себя только этого ребенка и ничего больше. И знаешь, что меня мучит — что раньше я таких вещей не понимала. И никогда особенно женщинам не сочувствовала. Меня гораздо больше интересовали мужчины. Теперь я впервые начинаю понимать других женщин.

— А помнишь Тенну? Вот бедняга…

День на исходе, и мрак зимней ночи просачивается в отделение, изгоняя свет.

Кузнецова жена прогуливается по палате со своим малышом. Обходит пеленальный стол, подходит к раковине, потом — вдоль ряда кроватей к окну. Вот она берет его ручку и целует.

— А ты как сюда попала? — спрашивает ее Мария.