Читать «Записки молодого человека» онлайн - страница 94

По его тону я понял, что эти слова о том, что страшно много сволоки, не результат служебного рвения или профессиональной подозрительности, а грустные слова действительно удивленного человека.

Я невольно вспомнил один рассказ, который я еще до войны хотел написать про Ялту, но так и не на­писал, только придумал название: "Город брошен­ных женщин". Это должен был быть рассказ о ку­рортном городе, куда люди приезжают всего на ме­сяц; первого числа начинают здесь свою жизнь, а тридцатого кончают, где приезжие чувствуют се­бя гостями и где все — любовь и привязанности — чаще всего завязываются ровно на месяц. И перед глазами тех, кто живет в этом городе постоянно, вечно проходит калейдоскоп людей, которые прие­хали сюда ненадолго и которым здесь не много нужно.

Пожалуй, это воспоминание не имело прямого от­ношения к тому, что говорил мне лейтенант, но мне подумалось тогда, что именно в таких курортных го­родках и должно было оказаться много всяких лю­дей из прошлого, спрятавшихся, скрывшихся, тихо живших, чего-то ждавших, недовольных, а порой не­навидящих не только власть, но и всех тех, кто при­езжает сюда на время, этих гостей из другой жизни.

Я сказал лейтенанту, что хотел бы поговорить с некоторыми иэ арестованных за сотрудничество с немцами. Он ответил, что едва лн это удастся сегод­ня, потому что раньше ночи он никого не будет до­прашивать, а никаких помощников у него под рукой нет, и вообще он один.

— Ну, ладно,— сказал он.— Вот бургомистр Грузинов, отпетая сволочь Или начальник полиции — все понятно! Но вот вы мне объясните, товарищ. Здесь немцы две недели назад, к новому году открыли откровенную вербовку в публичный дом. Просто предложили добровольно туда записываться. Так вот здесь у меня документы из магистратуры есть. Ока­зались такие женщины, которые подали туда заявле­ния. Ну что с ними теперь делать! Публичный дом немцы не успели открыть, помешали им мы. А за­явления у меня. Ну что теперь делать с этими баба­ми? Откуда они взялись? Пострелять их за это нель­зя, не за что, а посадить... Ну, допустим, посадишь, а что потом с ними делать?

Я спросил его, где находится бургомистр.

— Бургомистра я передал в особый отдел армии, он там сидит.

Я пошел в особый отдел. Там мне сказали пример­но то же, что говорил лейтенант: что допрашивать пока некому и некогда. Я стал настаивать. Тогда мне ответили, что им это делать некогда, но если я же­лаю допрашивать бургомистра Грузинова, то они ни­чего не имеют против этого — сейчас его приведут.

Минут десять я сидел в комнате один и ждал. Про­должалась бомбежка, и дом почти непрерывно тряс­ся. Наконец в комнату вошел красноармеец, а за ним — высокий человек в кожаной тужурке, в га­лифе, в порыжелых сапогах, в кубанке. На вид ему было под пятьдесят. У него было крепкое, еще не старое лицо, с крючковатым носом и твердо сжаты­ми губами.

Очень отчетливо помню то первое ощущение, ко­торое я испытал при виде его. Он был похож по своему типу на начальника какого-то хозяйственного учреждения, рачительного хозяина, тихого с началь­ством, грозного с подчиненными и ухажористого со всеми попадающими от него в зависимость женщи­нами.