Читать «За вас отдам я жизнь. Повесть о Коста Хетагурове» онлайн - страница 70
Тотырбек Исмаилович Джатиев
Она явно обиделась.
Светило солнце, флаги трепетали на флагштоках, гирлянды из зелени колыхались в воздухе, сверкали медные трубы, белели офицерские фуражки и рубахи солдат, росинки пота поблескивали на лысинах чиновников.
На площади у памятника темным полукольцом стояли солдаты, а перед ними — таким же полукольцом сомкнутая цепь полицейских.
Снова вспомнил Коста похороны Тургенева — безмолвные, горестные толпы людей, градоначальника, гарцующего на коне впереди траурной процессии, цепи казаков и полицейских. И тут же перед глазами возникло милое, разгоряченное лицо Лели Синеоковой, незаметно сунувшей ему листовку. Коста с грустью подумал, что Леля не стала бы его отговаривать читать стихи, — наоборот — поддержала бы, и даже, быть может, испытала гордость за него. «Не слишком ли осторожна и рассудительна для своих лет эта девочка? — спросил себя Коста, но тут же попытался оправдать Анну: — Она ведь за меня боится…»
Возле мраморного постамента расположились члены юбилейного комитета. Начальник области в парадном мундире, при орденах и регалиях, а справа от него — отец Эрастов в светлой шелковой рясе, с огромным золотым крестом на впалой груди. Как подчеркнуто скорбно его лицо!
Все шло по заранее определенному распорядку: скучные речи, жидкие аплодисменты, ханжески-печальные лица…
Над площадью зазвучал заунывный голос отца Эрастова — началось освящение памятника.
Белое покрывало упало на землю.
Лермонтов сидел, спокойный и величественный, подперев рукой щеку и устремив взгляд туда, где в зыбком мареве белели вершины горной цепи, — словно не было ему никакого дела до пестрой толпы, собравшейся почтить его память, до человеческих страстей, кипевших вокруг.
Толпа замерла в восхищенном молчании, и вдруг то тут, то там послышались аплодисменты. Через мгновение они грохочущей лавиной обрушились на площадь. К подножию памятника понесли венки — несметное множество ярких цветов ковром запестрело у ног поэта.
Коста и Анна подошли последними. Торжественная церемония завершалась, и уже оркестранты готовы были грянуть туш, как вдруг Коста резко обернулся к толпе, отер белоснежным платком лоб и поднял руку.
Недоуменный ропот сменился напряженным молчанием.
Коста оглядел толпу. Там, за ровными рядами солдат, за толпами благополучного чиновничьего сброда, теснились на арбах, в тарантасах, в телегах казаки и горцы. Народ! Вот к кому обратится он со своим словом.
— Великий торжествующий гений! — прозвучал на площади чистый, взволнованный голос. — Подрастающее поколение моей родины приветствует тебя, как друга и учителя, как путеводную звезду в новом своем движении к храму искусства, науки и просвещения!.. Пусть этот праздник послужит стимулом для возрождения к лучшему, честному, доброму, пусть поэзия Лермонтова жжет наши сердца и учит нас правде!
