Читать «Женские истории пером павлина (сборник)» онлайн - страница 84

– Слушай, Федя, ты меня знаешь двенадцать часов и вот так с бухты-барахты: поедешь со мной? В качестве кого, спрашивается.

– Хочешь, в качестве жены.

– Я так не могу. Давай отдохнем, а там решим.

Поезд втянулся в тоннель и при свете одной слабенькой лампы мы поцеловались. Отдых продолжался.

Вы думаете, что я после поцелуя сразу так и раскисаю. Фигушки. Я калач тертый. Меня одним поцелуем не возьмешь.

Мне не пришлось в Гаграх снимать койку. У ребят палатки. Один день мы на одном месте, через день на другом. Федор оказался фанатиком моря. Солнце еще не вышло из-за гор, а он уже плывет к горизонту. Мы завтракаем, а он уже залез на какой-нибудь камень, расставил этюдник и пишет все то же море. И хорошо получается.

– Скоро у тебя краски кончатся. Что потом делать будешь?

– Буду рисовать пастелью, а она кончится – углем или карандашом. Так и отпуск пройдет. Я своего добьюсь. Мои марины пойдут на осенний вернисаж.

– А как Сибирь?

– Ехидна. Потом в Сибирь подамся.

Я этого Федора уже раскусила. Импульсивный молодой человек. Раз чуть ли не до смертоубийства нас подвел. Ребята и тут умудрились – подхалтурили и заработали денег, которых хватило на поход в знаменитый на побережье ресторан в горах. Гагрипш.

Там и устроил настоящий дебош наш маринист. Армяне оказались людьми горячими. Схватились за ножи. Обошлось.

После этого случая я за ручку с Федором ходить перестала. От греха подальше. Мне домой вернуться хочется и желательно не калекой.

После этого наши с Федором отношения переросли в военный нейтралитет. Не напьется до поросячьего визга, буду нежна и ласкова в меру. Нет, так не жди пощады. Все равно наутро ничего не вспомнит. Откуда синяки? Ударился, и весь разговор. Хорошо тогда я «набила» руку.

Мой отпуск подходит к концу. Не забыли, мне надо на просмотр в театральный.

Погода испортилась. Шторм да шторм. Рыбаки выбросили в море кучу ставриды, и теперь она тухлая плещется в прибое. Мерзость-то какая.

Даже загорать тошно. Пошла к эвакуатору в санаторий профсоюза работников пищевой и перерабатывающей промышленности. Он мне говорит: – У меня лимит, а вас я в нашем профсоюзе не видал.

Чудак. Всучила пять рублей, и билет в плацкартном вагоне мне обеспечен. Скорее, скорее отсюда. Надоел мне этот юг. С его пляжами, забитыми толстыми тетками и их визгливыми детьми. С пьяными рожами передовиков производства. С проголкими чебуреками и кислым сильно разбавленным вином.

Домой, домой. К черту Федора и его «передвижников». К черту все.

Отдохнуть бы от этого «отдыха».

Перестук колес и гомон пассажиров сморили меня уже на подъезде к Лоо. И проспала я почти сутки.

Отдохнула…

Но как упоительны были те южные ночи.

* * *

– Прочтите нам, милочка, что-нибудь из Чехова, – волосы его седы и длинны, на кончиках они желтые, сквозь них мне хорошо видна кожа на черепе. С родинками.

– Я для показа Антона Павловича не учила, – у меня настроение такое. Гори все огнем. Дома у меня полный раздрай.

Пока я купалась в водах Черного моря, поедала шашлыки, мидии, не меряно овощей и фруктов, а в промежутках занималась любовью с Федором, мои родители разругались в пух и прах.