Читать «Жадина» онлайн - страница 96

Только вот у кукол до жути человеческие глаза, в машинках металл переплетен с костью, а у плюшевых зверьков не плюшевые головы, пришитые грубыми нитками. Калейдоскопы ничем меня не шокируют, но, может быть, заглянуть я бы в них все-таки не решился.

Хотя странно думать, что я смог бы сделать хоть шаг, зайти в эту комнату с занавесками, усыпанными звездами и лунами.

Я стою, и друзья мои, едва не врезавшись в меня, замирают. Игрушки образуют ровный круг, как будто охраняют кого-то внутри. В центре этого круга стоит лошадка, она выглядит почти нормальной. Деревянная, в пятнах, в любом случае кажущихся черными в этом сумеречном мире, с большими, нарисованными и грустными глазами. Лошадка мерно раскачивается, и я бы не удивился, если бы она делала это сама собой. Многие вещи здесь не подконтрольны ничему и живут собственной, особенной жизнью.

Да только слишком ясно и сильно я различаю здесь присутствие чего-то. Лошадка качается, а потом вдруг замирает. Перед дней рассыпаны кубики с изображениями зверушек, цифрами и буквами. Каждая грань — нечто новое. Зверушки кажутся мне совсем чужими. Это не существа из нашего мира. Непропорциональные, незнакомые и очень зубастые. Цифры похожи на результаты страшных уравнений из университета, а буквы принадлежат алфавиту, которого я не знаю.

Но все это исполнено с той любовью и простотой, с которой создаются игрушки для наших, человеческих детей. Кубики выстраиваются в башенку, смотрящую на нас буквами странного алфавита с линиями неприятными моему (а может и человеческому) глазу.

Я не слышу детского смеха или дыхания, но мне чудятся прыжки и хлопки. Я не знаю, как выглядит бог-ребенок, похож ли он на человека вообще, не слышу его голоса, не вижу его, но эти прыжки и хлопки, размеренные, ритмичные, заставляющие содрогаться башенку из кубиков без сомнения принадлежат кому-то маленькому. Детские ритуалы и правила, ровное количество прыжков, ровное количество хлопков.

Или твоя мама умрет.

Перешагивай через трещины, иначе заболеешь. И не гляди под кровать, вот чего точно никогда не делай. Мне кажется ритм, который я слышу, можно наложить на несложную песенку.

Еще я слышу щелчок, и первый кубик отлетает, замирает на уголке, совершенно не желая занять устойчивое, как полагается в реальном мире, положение.

Скрипят доски, повторяются хлопки в ладоши. Есть много разных считалочек, они не все смешные.

Девять-десять, вас всех повесят.

Кубик поднимается в воздух, а потом взлетает вверх, остается на потолке, словно полет был падением.

Семь-восемь, прощения попросим.

Щелкни пальцами, на месте покрутись, а если будет страшно, к маме обратись.

Я помню, как важно было нам с Атилией совершить ровное число шагов или пройти в парк именно той дорогой, которая огибает ручей. Поэтому я стою на месте. Я знаю, что нельзя прерывать такие вещи.