Читать «Дюма. Том 73. Путевые впечатления. В России. (Часть первая)» онлайн - страница 85

Но Петр вернулся; ему подали множество жалоб на огромные лихоимства Меншикова, и царь приказал дать ему доказательства этих злоупотреблений.

В одно прекрасное утро Меншиков к своему немалому изумлению увидел, что в дом к нему без всякого предупреждения явился Петр. Его изумление стало еще больше, когда царь начал с того, что изо всей силы взгрел его тростью, которую он всегда носил с собой. Такая уж была привычка у этого великого человека, ну а десять минут спустя царь уже не выказывал никакого недовольства тому, кого он только что поколотил.

Когда телесное наказание завершилось, Петр объяснил, чем оно было вызвано, представил своему любимцу доказательства того, что кара справедливая, и объявил, что он намерен остаться в Ливонии на некоторое время, но поселится своим домом, чтобы не стеснять Меншикова.

Однако он пообещал ему, что будет обедать у него два раза в неделю.

Царь сдержал слово. Два или три раза он в самом деле приходил к Меншикову обедать, а о прекрасной наложнице как будто и не думал.

Но однажды все же он сказал:

— Да, кстати, а где Катерина?

— Катерина? — запинаясь, повторил Меншиков.

— Да, что-то я ее больше не вижу. Уж не ревнуешь ли ты, случаем?

— Все, что есть в этом доме, принадлежит моему господину и благодетелю.

— Что ж, я хочу снова увидеть эту девушку; пусть ее позовут.

Екатерину вызвали, и она явилась, покрасневшая и смущенная.

Меншиков же, со своей стороны, то краснел, то бледнел, но не как господин, уступающий свою наложницу другому, а как любовник, у которого отнимают возлюбленную.

Царь, заметивший и ее смущение, и его беспокойство, отпустил в адрес Екатерины несколько игривых шуток.

Но, видя в ответах молодой рабыни больше почтения, чем расположения, погрузился в задумчивость, отстранил женщину рукой, несколько мгновений молчал, а потом в течение всего ужина подчеркнуто не заговаривал с ней.

После ужина принесли ликеры. Подавать их было поручено Екатерине: она приблизилась к царю, держа в руках поднос, на котором стояло несколько маленьких рюмочек.

Когда девушка остановилась перед Петром, он посмотрел на нее долгим взглядом, словно забыл, по какой причине она здесь оказалась.

Затем, наконец, он произнес голосом более нежным, чем обычно:

— Катерина, мне кажется, что мы уже не в таких добрых отношениях, как в мой первый приезд!

Молодая женщина потупилась, и поднос у нее в руках задрожал так сильно, что стоявшие на нем рюмки зазвенели.

— Но я рассчитываю, — продолжал царь, — что нынешней ночью мы помиримся.

Затем он резко повернулся к фавориту:

— Меншиков, тебе понятно, что я увожу ее?

Сказано — сделано: Петр встал, надел шляпу, взял

Екатерину под руку и, в самом деле, повел ее в дом, где он остановился.

В последующие два дня Петр виделся с Меншиковым, но ни словом не обмолвился о возвращении ему Екатерины; лишь на третий день, поговорив о различных государственных делах, он вдруг произнес без всяких предисловий:

— Послушай, Катерину я оставлю себе, она мне нравится, и надо, чтобы ты мне ее уступил.