Читать «Духовная жизнь Америки (пер. Коваленская)» онлайн - страница 28

Девятый отдѣлъ этихъ каталогообразныхъ стиховъ поэтъ начинаетъ своими обычными и непонятными скобками:

(Америка! Я не хвалюсь своей любовью къ тебѣ; Я имѣю то, что имѣю.) Топоръ рубитъ! Густой лѣсъ звенитъ отъ текущихъ рѣчей, Избы, палатки, доски, по которымъ переходятъ, сажень, Онѣ колышатся, встаютъ и принимаютъ форму. Цѣпы, плуги, ваятельный молотокъ, половина, дверной косякъ, балка, планка, панель, фронтонъ, Цитадель, крыша, салонъ, академія, органъ, зданіе для выставокъ, библіотека. Карнизъ, рѣшетка, пиластръ, балконъ, окно, башня, галлерея, Кирка, грабли, вилы, карандашъ, телѣга, посохъ, крыша, Рубанокъ, деревянный молотокъ, клинъ, рукоятка, Стулъ, чанъ, ушатъ, столъ, калитка, флигель, клѣтчатая постройка, полъ, Ящикъ для инструментовъ, ящикъ, струнный инструментъ, лодка, рамы — чего еще нѣтъ? Городскіе капитоліи, національные капитоліи, Длинные стройные ряды уличныхъ аллей, госпитали для дѣтей или для бѣдныхъ, или для больныхъ, Манагатскіе пароходы и клипперы, мѣряющіе всѣ моря!

Можетъ быть, это будетъ съ моей стороны ересью, богохульствомъ, но я признаюсь, что когда темными ночами на меня нападало тяжелое поэтическое вдохновеніе и я не могъ спать, я долженъ былъ стиснуть зубы, чтобы не воскликнутъ: такъ-то я бы тоже могъ написать стихи!

Чего хочетъ Вольтъ Уитманъ? Хочетъ ли онъ уничтожить торговлю невольниками въ Африкѣ или воспретить употребленіе тросточекъ во время гулянья? Хочетъ ли онъ выстроить новую школу въ Іонингѣ или ввести охотничьи шерстяныя куртки? Никому неизвѣстно. Я въ жизни своей не видалъ человѣка, который могъ бы сказать такъ много, положительно ничего не сказавъ. Въ этомъ искусствѣ ему не найдется равнаго. Его слова горячи, они пылаютъ; въ его стихахъ сила, страсть, вдохновеніе. Слушая музыку, полную отчаянья, мы чувствуемъ, какъ волнуется его грудь. Но мы не можемъ понятъ, чѣмъ онъ такъ вдохновляется? Громъ грохочетъ во всей его книгѣ, но молніи, искры не видно никогда. Читаешь страницу за страницей и не находишь никакого смысла. Но эти воодушевленныя колонны словъ не смущаютъ и не затуманиваютъ читателя, а просто подавляютъ его, пригибаютъ къ землѣ въ тупой безнадежности. Ихъ нескончаемая монотонность, въ концѣ-концовъ, дѣйствуетъ на разсудокъ читателя. Дойдя до послѣдняго стихотворенія, онъ уже теряетъ способность счесть до четырехъ. Этотъ поэтъ совершенно уничтожаетъ мыслительныя способности обыкновенныхъ людей.