Читать «Дурак» онлайн - страница 62

— Мне нужно ему помочь. Но я не хочу, чтобы люди знали про папу, — продолжаю я. Хочется и еще что-то сказать, чтобы совсем ее убедить, но глаза у нее становятся горящими, как будто она сейчас будет плакать, а потом Офелла берет меня за руки, ее теплые пальцы гладят меня.

— Конечно, я тебе помогу! Если он болен, я все сделаю, чтобы ему помочь. Врачи не могут ничего сделать?

Я качаю головой.

— Поэтому ты отчаялся и решил искать бога?

Я киваю. Она рассказывает мою историю, чтобы осмыслить, я ей не мешаю.

— Я помогу тебе, поверь. Я не знаю, получится ли у тебя что-нибудь, но я сделаю все, что в моих силах. Если лучший врач Империи не может ему помочь, то…

Юстиниан заканчивает за нее:

— То остается только признать, что желание спасти его выходит за границы возможностей наличной реальности. И обратиться к силам, для которых такой границы не существует.

Он подмигивает мне, но я не понимаю, почему. Офелла сжимает мою руку, кожа у нее горячая и мягкая, а колечко на указательном пальце тонкое, серебряное и холодное.

— Мы едем ко мне домой. Если там кто и может подсказать, то мои родители! Но если они не смогут тебе помочь, ты ведь не собираешься останавливаться?

Я могу только открыть рот, потому что все слова словно съел, ни одного не осталось. Она ведет себя совсем не так, как я ожидал, и оттого мне нечего ей сказать. Поэтому я говорю:

— Мне нужна пара минут, чтобы подумать, что я могу сказать.

— Не принимай это за надменность, он просто туго думает! — говорит Ниса. Я с отчаянием оборачиваюсь к ней. Она подобрала одну из роз и теперь вертит ее в руках, с ловкостью обходя острые шипы.

Наконец, слова находятся, я скрепляю их во фразу и выдаю Офелле.

— Спасибо тебе, я буду очень рад помощи. Но не говори никому.

— Конечно, я никому не скажу. Станет неспокойно, если кто-то узнает.

— Я исполнил свою роль в этом спектакле, два согретых жаром политического и родственного сердца бьются в унисон. Прощайте!

Юстиниан разворачивается, чтобы во второй раз пересечь мост, который мы только что прошли, и мне становится за него обидно — два раза подряд идти по одному и тому же маршруту грустно.

— Может он пойдет с нами? Ему интересно!

Офелла говорит:

— Хорошо. Может пойти с нами. Если будет держать язык за зубами. Я не буду показывать никаких секретов. Просто Марциан поговорит с моими родителями, а вам, — она смотрит на Нису, потом на замершего, не оборачивающегося Юстиниана. — Я налью чаю. И хватит с вас.

— Даже без конфет? — спрашивает Ниса, мы с ней смеемся над шуткой, понятной только нам.

Юстиниан еще некоторое время стоит на месте, будто бы не расслышал, потом оборачивается, сияет улыбкой и глазами.

— Ах, Офелла! Я так счастлив, что сердце твое оттаяло!

— Просто заткнись!

Мы идем дальше, Офелла выпускает мою руку, и это почти неприятно, как будто я привык к ее теплу. Ниса то и дело нюхает розу, потом говорит:

— А она не такая уж плохая.

— Роза или Офелла? — спрашиваю я шепотом, и Ниса сует мне под нос цветок, запах у него водянистый, едва заметный и очень нежный, как у волос Офеллы.