Читать «Друг моей юности (сборник)» онлайн - страница 111

Она поболтала с корабельным поваром – красивой женщиной, которая раньше была учительницей английского языка в норвежской школе и решила начать новую жизнь, полную приключений. Джанин передала Эверилл ходивший по судну слух, что повариха спит с художником; в дружелюбии поварихи и впрямь появился некий оттенок вызова, иронии, и Эверилл решила, что слух, возможно, правдив.

Она поболтала с Лесли, и та рассказала, что когда-то была арфисткой. Она играла в ресторане отеля – музыкальное сопровождение во время ужина, – и профессор углядел ее за декоративными папоротниками. Она вовсе не была его студенткой, как все думали. Только после того, как они начали встречаться, профессор заставил ее посещать какие-то курсы – для развития интеллекта. Хихикая над шампанским, Лесли сказала, что это не помогло. Она отказалась развивать интеллект, но играть на арфе бросила.

Джанин заговорила с Эверилл, стараясь, чтобы голос звучал как можно тише и доверительнее.

– Как вы будете с ней справляться? Что вы будете делать в Англии? Как везти ее на поезде? Это ведь очень серьезно.

– Не беспокойтесь, – ответила Эверилл.

– Я была с вами не до конца откровенна, – сказала Джанин. – Мне нужно в туалет, но, когда я вернусь, я вам кое в чем признаюсь.

Эверилл надеялась, что Джанин не станет выкладывать дальнейшую подноготную художника или опять советовать что-то по поводу Жук. Но нет – выйдя из туалета, Джанин заговорила о себе. Она сказала, что эта поездка вовсе не маленький отпуск от мужа, как она раньше утверждала. Муж ее выгнал. Бросил ради безмозглой секс-бомбы, которая работала ресепшионисткой. В ее обязанности входило красить ногти и изредка отвечать на телефонные звонки. Муж решил, что он и Джанин должны остаться друзьями, и регулярно ходил к ней в гости, щедро наливая себе вина и описывая прелестные привычки своей возлюбленной. Как она любит сидеть в кровати голая и – конечно, что же еще – красить ногти. Он хотел, чтобы Джанин смеялась вместе с ним и сочувствовала его опрометчивой, безумной влюбленности. И Джанин шла у него на поводу. Снова и снова она уступала ему, слушала его излияния и смотрела, как убывает ее вино. Он говорил, что любит ее, Джанин, как сестру, которой у него никогда не было. Но она твердо решила выкорчевать его из своей жизни. Она собралась и уехала. Она намеревалась жить.

Джанин по-прежнему поглядывала в сторону капитана, хотя рейс подходил к концу. Капитан отказался от шампанского и пил виски.

Чуть раньше повариха вынесла кофе на подносе для тех, кто не пил спиртного или хотел протрезветь поскорей. Когда кто-то наконец попробовал его, оказалось, что сливки прокисли – вероятно, оттого, что постояли в тепле каюты. Повариха не смутилась и забрала сливки, пообещав принести свежие.

– Кислые будут хороши утром на блинчиках, – сказала она. – На блинчиках, с коричневым сахаром.

Джанин сказала: ей кто-то когда-то говорил, что если на корабле прокисло молоко, значит на борту мертвое тело.

– Я думала, это суеверие такое. Но он сказал, что нет, этому есть рациональное объяснение. Лед. Весь лед используют для сохранения тела, и молоко прокисает. Он сам видел такое в тропических рейсах.