Читать «Дороже всякого золота (Кулибин)» онлайн - страница 3

Пироги помогли: пригласил Филимон ребят к заутрене звонить.

…Не спалось в эту ночь Ивану. Экий, поди, чудный механизм там на колокольне. Разобрать бы его и зарисовать каждое колесо, каждую ось, чтоб потом подобие таким часам сделать. Нижегородские часовщики Афанасий Анисимов и Иван Родионов и те из дерева часовые детали вырезают, а на колокольне, верно, из металла литые. Купил Иван на базаре книгу ученую: «Краткое руководство к познанию простых и сложных машин, сочиненное для употребления российского юношества». Так в книге только про железные машины сказано. А где они в Нижнем, железные-то? Одни часы на Рождественской церкви. Вот бы сделать такую машину, которая мельницы крутила, суда толкала, и за надобностью в телегу бы ее можно было запрягать. Хурхом говорит: «Ты голова, Ивашка, все можешь». А отец другого мнения: «Нече баклуши бить, к делу надо приучаться». Растоптал отец сапогами пильную мельницу, да еще высечь посулил. «Вон дубина какая вымахала, а на уме игрушки детские!» Посадил в лавку мукой торговать, но и тут у Ивана без художеств не обошлось. К двери колокольчик подвесил, а сам в закутке пилит да строгает. Как покупатель через порог — тренькает колокольчик. Выбегает Иван, руки о фартук вытирает. «Что прикажете?» От такого треньканья совсем взбеленился отец: «Не лавка, а заблудшая корова!»

Хотел было Иван податься из дома, да Хурхом отговорил: «С голодухи помрешь. Вон Тимоша куда какой ловкач, а и тот после зимы едва ноги волочит? Голод не тетка».

Чуть забылся Иван, петухи заголосили. Рассветная муть за окном. Спустил Иван босые ноги на половик, застегнул до последней пуговицы косоворотку.

Зябко было на улице, и трава росистая. Пока бежал до дома Пятериковых, все ноги промочил. Дом — одно название. Окна в самую землю увязли, крышу зимой истопили. Ребятня в сенцах спала. Иван едва растолкал Хурхома. Долго тот, ничего не понимая, тер кулаками глаза…

Рождественская церковь была построена богатым купцом Георгием Строгановым. Много его барж приходило за лето в Нижний. Из дальних соляных варниц привозили они «белое золото». От богатства и удалась церковь, лучше ее не было ни на Оке, ни на Волге.

Когда Иван с Хурхомом подошли к сторожке, Филимон обливал из ушата свой голый череп.

— А ну, поддайте-ка, отроки, водицы — попросил он, — просветления в голове не имаю.

Три раза Хурхом поднимал из колодца бадейку, пока знаменитый звонарь не сказал: «Буде».

На паперти уже ругались из-за места нищие. Филимон важно прошел к колокольне. У железной двери отвязал от веревочного пояса увесистый ключ. Прежде чем отворить дверь, долго вытирал ноги. Там, наверху, была его святыня.

Лестница ввинчивалась в колокольню штопором. Ребята едва поспевали за Филимоном. Вот и курантовая площадка. Зубчатые колеса, словно бревна в срубе, врезались друг в друга.

Видно с колокольни на сто верст вокруг. Но Ивану нет до этого дела. Впился глазами в мудреный часовой механизм и окаменел будто. «Есть же на свете большие художники, — думал он. — Всю жизнь прослужил бы у них холопом».