Читать «Дорога на остров Пасхи» онлайн - страница 50

Пират заливался хриплым низким лаем, с его брылей капала на снег горячая вязкая слюна, а я молил Бога, чтобы он успел отбросить шест и вернуться к ружью, которое прислонил к дереву.

Воздух сгустился, и время остановилось. Я вдруг почувствовал, что я один. Один против всего мира. Один против своей смерти. И в тот момент, когда я понял, что все теперь зависит только от меня, страх прошел. Осталось ощущение силы и покоя. И еще – радости от того, что я был во всем чистом. Не знаю, но это почему-то придавало мне сил: так, словно я расплатился со всеми долгами, оставил все грязное позади. Не то что позади – я выбросил его и забыл! Ничего больше не было в мире: я и медведь. Он – с клыками и чудовищными когтями, а я – с ножом и во всем чистом. И кто-то из нас должен был погибнуть, а кто-то – остаться жить. А для меня это означало – заново родиться.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я услышал рев. Рев Хозяина тайги. Сначала он спросонья просто досадовал на то, что кто-то осмелился потревожить его сон, но уже через секунду этот рев стал угрожающим. Даже нет, не угрожающим. Зверь не разменивался на угрозы: он сообщал нам о своих намерениях. Выйти и разорвать всех, кто встретится на его пути.

Он так и сделал. Из-за бугра мелькнула когтистая лапа. Зверь целил в собаку, но Пират успел увернуться и теперь давился низким злобным лаем, который с трудом вылетал из его широкой черной груди, словно он его выблевывал. Затем появилась лобастая голова. Маленькие глаза горели, как два угля: черные внутри и окрашенные жаром огня снаружи.

Он бросил шест и побежал обратно к дереву, не переставая науськивать Пирата. Медведь рывком выскочил из берлоги и бросился на собаку. Он достал ее своей страшной могучей лапой, и я увидел, как на снег брызнула алая дымящаяся кровь. Пират отлетел в сторону на несколько метров, но тут же развернулся и снова бросился на зверя. Кишки из распоротого брюха волочились по снегу сизыми веревками, от них шел пар. Пес скулил и лаял одновременно; он подвывал и бил задними ногами.

И тут он поднял ружье и заорал. Заорал страшно, громко, так, что у меня заложило уши. И тогда я тоже заорал: громко и страшно. Крик родился сам собой: наверное, так же орали первобытные люди, охотясь на мамонта. В тот момент я был зверем. У меня не было шкуры, клыков и когтей – только длинный охотничий нож, но я был настоящим зверем.

Медведь резко развернулся и медленно пошел на меня, мотая из стороны в сторону большой головой с маленькими круглыми ушами. Он оскалил клыки, и я успел заметить, что они были белые, как снег. И длинные, как мои пальцы. Я видел черный сморщенный нос, горящие бусины глаз и широкие лапы с огромными когтями. Медведь шел прямо на меня, но он и не думал подниматься на задние лапы.

Какой-то древний инстинкт, о существовании которого я даже не догадывался, сам подсказал мне, что нужно делать. Я принялся размахивать руками и шагнул навстречу зверю. Я не побежал.