Читать «Добыть Тарковского» онлайн - страница 98

— Ну, так не сри.

— Чё?

— Не сри.

— Легко сказать...

— Сашенька, ну вот что может быть легче, чем чего-нибудь не делать?

— Как это?

— Что нужно, чтобы чего-нибудь не делать?

— Что нужно?

— Нужно ничего не делать. Ты смог бы ничего не делать?

Гусь приосанился.

— Ничего не делать? Да это я как два пальца! Не делай просто ничего, ничего и не будет делаться. Делов-то.

— Вот видишь, как всё просто. Иди домой и ничего не делай. А завтра ты мне свою икону покажешь, хорошо?

— Лады. Лакирну, может. Да я запросто вообще! Ничего не делать. Не делать ничего.

И ушел. Я рот разинул. Подсел. Старуха-то, думаю, не безнадежна. А она такая:

— Дай закурить, что ли?

Поднес. Запыхтела.

— Как вы с Гусем ловко. Думаете...

— Ничего я не думаю. Под дверь мне насрал, выблядок. И в лифте, говорят, гадит.

Я второй раз рот разинул. Кто ты, старуха? А она усмехнулась и говорит:

— Я замначальника была в женской колонии. Перевоспитаю балбеса, никуда не денется.

— Пить бросит?

— Не бросит. А вот срать перестанет. Пусть по дереву режет, лишенец. Вернуть надо мужику руки. У меня не забалуешь.

Вскоре в лифте воцарилась девственная чистота, а Гусь перестал пахнуть. Потерял особенность. А Клавдию Захаровну мы все очень любим и благоговеем перед нею с робостью. Я у нее по дому работаю, когда она попросит, а дядя Валера за продуктами в «Ашан» возит по средам.

Старик и дети

Каждое утро старик выходил на крытое крыльцо и садился в кресло-качалку, чтобы внимательно наблюдать за соседскими детьми, потому что внуков у него не было. Не было у него и детей. Не было кошки. Не было собаки. Не было золотых рыбок. Не было паучка. Комнатного фикуса. Герани. Свистка. Любимой книги. Бумажной короны. Салфеток-лебедей. Зажигалки. Коробки с сигарами. Автомобиля. Планов на будущее. Планов на прошлое. Глобуса. Картины, которой можно было бы любоваться. Только очки в роговой оправе и великолепные зубы были у него. Очки и зубы старик берег. Два страха преследовали его последние годы. Первый страх был связан с очками, о чем несложно догадаться. Старик боялся, что однажды он пойдет гулять в лес, а там на него нападет сова и унесет очки в когтистых лапах. Ослепший, он не найдет дорогу домой и умрет под сосной от холода и волчьих ягод. Чтобы этого не произошло наверняка, старик не ходил в лес. Он вообще никуда не ходил дальше кресла-качалки и магазина на углу. Он не хотел давать сове шанса.

Второй страх, как вы понимаете, был связан с зубами. Он боялся, что они почернеют и развалятся, превратившись в его прежние докерамические зубы. Но боялся он не того, что не сможет жевать или эстетических потерь. Он боялся, что однажды его труп найдут на окраине Берлина, а полицейские заглянут ему в рот и скажут: «Это выходец из Восточной Европы, все понятно». После чего отправят дело в долгий ящик, потому что кому интересна жизнь и смерть выходца из Восточной Европы? Старик как наяву видел брезгливую улыбку патологоанатома и не хотел быть ее причиной. Он берег рот от руин. Чистил зубы утром и вечером. Полоскал после еды. Скоблил зубной нитью. Наносил на ночь особый фтористый раствор, светящийся в темноте.