Читать «Дневник 1939-1945» онлайн - страница 71

Чего стоит "Жиль"? Мне кажется, и на нем остаюсь следы лени; я не стал углублять ни психологических прозрений, ни философских идей. Интрига второй и третьей части сделана на скорую руку.

Но к чему все это? В глубине души я верю, что мой Гений сказался в этом несовершенном произведении.

Ведь хорошие произведения полны изъянов и живут лишь благодаря гению их создателя. За исключением, быть может, нескольких до совершенства выверенных поэтических шедевров вроде "Божественной комедии". Но будем считать, что я ее не читал.

Я сомневаюсь в своих произведениях, но не сомневаюсь в себе. Что может быть легче.

- Праздничный ужин с Белу. Милая Белу, какую нежность я к ней испытываю, несмотря на все то, что нас разделяет. Я вижу, как ее сердце разрывается из-за отъезда сына. Она может и страдать, и радоваться. В ней я встретил всю ширь женской натуры. Из буржуазии, но доброго, прежнего духа, когда великодушная человечность не была еще задавлена чопорностью и деньгами. Для нее деньги - это всего лишь что-то от счастья. Самая что ни есть широта женской натуры, как и Полин. Конни была куда уже. Как и я - и раньше, и теперь.

Белу плевать на приличия жить с женщиной при условии, что будешь ужасно экономить на себе или на ней, что большую часть дня будешь открыто и беспощадно посылать ее ко всем чертям.

В конечном счете я еще способен и, может быть, гораздо лучше, чем раньше, вынести присутствие женщины.

- Кажется, мои отношения с "НРФ" прервутся. Полан меня ненавидит, а мне ненавистен его склад ума. Ненавижу эту праздность ума, погрязшего в пустяках. Вся эта заумь обнаруживает совершенное отсутствие бытия. Еще один, кто в него не верит. Пешка сюрреализма. Пустота профессора, оправданная ложной теорией диковинного и невыразимого. И этот туда же - дает советы Франции.

При всем при том время от времени - видимость здравого смысла и проницательности.

В этом месте в дневнике вырезана половина страницы.

Ему бы следовало быть голубым. Все это сборище старых педерастов-протестантов: Жид, Шлюмберже,1 Полан и педераст-католик Роже Мартен дю Гар. А на подхвате старый еврей Бенда и холуйский еврей Кремьё,2 Сюарес, ложный еврейский гений. Плюс к тому несколько безымянных пешек.

Это чада импотенции Жида. Величайший импотент. Амьель и Жид - двое великих импотентов-протестантов, воздвигнувших себе дневниками памятники. Только вот Жид появился на свет в стране художников, где осталось столько следов творческого гения, что ему не составило труда скопировать его изысканные детали.

Величие Жида - это конец Франции. Жироду - карикатура на этот конец. Красиво закончить на красном словце. Искусственное роскошество, университетская память, затемняющая все уловки стиля.

А ведь я мог бы придать французской литературе лирическую силу северян, которая оформилась-таки благодаря Расину, Рембо, Нервалю! Несколько изуродованных фраз, затерявшихся в десятке необязательных томов, - вот что вылезло из моего чрева.

Повторяю, что считаю себя нормандцем, но разве не принадлежу я скорее к этим северянам Иль-де-Франс, о которых только что говорил: Расин и Нерваль с их зачехленной силой? Но от лиризма меня отвращает реализм в духе Флобера и Мопассана. Хотя был ли Флобер нормандцем? Барби остался на пороге реализма благодаря своим идеям. И Корнель. И Пуссен. И Шарлотта!