Читать «Детские истории взрослого человека» онлайн - страница 49

* * *

Рубанок в руках отца свистел, шипел. С дерева спадала кожица за кожицей, и под конец показывалась розовая, как детское тельце, сердцевина. Довольный отец проводил рукой по гладкой поверхности и удовлетворенно кивал. В углу выстраивались доска за доской, большие и маленькие, тонкие и толстые, от них исходил сильный чистый запах. Отец размашистым жестом вытаскивал торчавший за ухом карандаш и проставлял номера. Порядок был известен ему одному.

На полу валялись только что состриженные тонкие, спиралевидные русые кудри дерева. Он зажимал похудевшую доску тисками и разглаживал ее шероховатости. Раздавался звук, похожий на визг. Опилки сыпались, как перхоть.

Грустно вздыхал в другом углу Георг Хениг, наблюдая за ним белыми глазами. Страдальческим взглядом следил он, как испуганное дерево содрогается в крепких руках моего отца. За стеной лаял Барон.

— Не пугай дерево, Марин! — Хениг укоризненно качал головой.

— Или будет слушаться, или…

— Дерево не виноват.

— Вот я ему покажу…

— Почему сердит на дерево?

— Ох!

— Понимал. Но так работать не добро. Дерево хочет знать, что станет. Садись, говори с дерево. Спрашивай, стари или нет, откуда… Если дерево не хочет — не станет буфет. Дерево разумно, мастер неразумии.

— Верно.

Однако, вопреки предсказаниям Георга Хенига, буфет не по дням, а по часам обретал материальную форму. Сначала туманная идея, потом чертежи, подсчеты, внимательные наблюдения, оценка сил, потом груда толстых досок, атака, и вот — буфет постепенно вырастал, рождался среди горы стружек, все еще безносый, плоскогрудый и безликий, соединение пустых четырехугольников, сродни висевшим по стенам формам скрипок, но гораздо более объемный и внушительный.

— Марин, дай научим тебе делать скрипку!

— Ах, дедушка Георгий!

— Есть рука, есть глаз! Выучит ремесло!

— Куда там.

— Сердце есть!

— Гм…

— Эх, мастер Марин!

Доползая до дивана, Георг Хениг взбирался на него, ложился спиной к нам и затихал. Я укутывал его одеялом. Рыжий за стенкой поносил Георга Хенига, жена вторила ему. Барон лаял.

Черные завитки падали на лоб моего огорченного отца. Желваки двигались под кожей. Пи! Пи! Пи! — пищали шляпки забиваемых гвоздей. «Так, и так, и так, ага, посмотрим!» — рычал он, отступал, приближался, упирался лбом в доски, заходил то справа, то слева, беспричинно смеялся, затихал, мрачнея, закрывал один глаз (второй горел!), закрывал горящий глаз и открывал другой (тот горел еще ярче!) Отец плюхался на стул, тер вспотевшие виски, откидывал голову назад и застывал так с откинутой головой, потом вскакивал и опять набрасывался на свое творение. «На! На! На! — И, уступая этим порывам, буфет покорно рос вверх, в ширину и глубину. — При чем тут разговор с деревом? Чепуха, мастер Георг!»