Читать «Деревенская трагедия» онлайн - страница 78

– Ах, не делайте этого, прошу вас… скажите, что вы не сделаете этого! – взмолилась Анна. – Если бы вы знали, сколько горя мне пришлось перенести… больше, кажется, я уже не перенесу. Я обещаю вам, что вернусь домой и никогда сюда не приду, только отпустите меня на этот раз! – и она судорожно зарыдала.

– Ну, полноте, – отвечал человек, смягчаясь, – я, ведь, вам не желаю зла. Я сам семейный человек и знаю, как иногда безумствуют женщины в вашем положении. Пойдемте, посидите немного у меня в доме, а тем временем пройдет очередной товарный поезд и я обдумаю, как нам с вами быть.

Она пошла, следуя за ним вдоль рельсов и все время горько плача, и села в маленькой комнатке, внутри его сторожки, в окна которой из-за высоких розовых мальв заглядывало солнце. Она слышала шум открывающихся и закрывающихся ворот, нескончаемое грохотанье проезжающего длинного товарного поезда, а затем вскоре появился и сторож.

– Вы, по всему я вижу, порядочная молодая женщина, – сказал он, что попросту означало на его языке: – вы очень не дурны собой и, как видно, в большом горе, – и если вы дадите мне слово, что вернетесь домой и что впредь не будете больше делать глупостей на нашей линии, то я согласен отпустить вас и постараюсь забыть это дело и как можно меньше говорить о нем.

Анна с подавленным видом и усталым голосом дала требуемое обещание: она чувствовала ко всему полнейшее равнодушие. Сторож взял из шкафа чашку, сначала налил в нее чего-то из кружки, а затем еще чего-то из темной бутылки.

– Выпейте-ка это, – сказал он, – и захватите с собой кусок хлеба. Вы не в состоянии идти далеко, – добавил он, – глядя на нее и качая сомнительно головой.

Ему хотелось спросить, откуда она, но какое-то чувство удерживало его от всяких вопросов.

Теперь она ничего другого и не желала, как возвратиться домой никем незамеченной и скрыть свою неудавшуюся попытку. Она поблагодарила сторожа и, взяв хлеба, отправилась домой. Грубоватая сердечность сторожа и пища, предложенная им, помимо её воли, освежили и ободрили ее. Как выздоравливающий, после опасной болезни, наслаждается ежедневным процессом жизни, как бы печальна ни казалась ему эта жизнь в абстрактном её представлении, так и она, испытав весь ужас, смерти, невольно обрадовалась, когда почувствовала во рту вкус хлеба, и с особенных наслаждением отдавалась всем впечатлениям видов, звуков и ароматов свежого и прекрасного летнего утра, с его росою, солнечным теплом и всеми признаками пробуждающейся жизни. На лугу, у ворот, сидел старик и доил корову; он приподнял голову, когда она проходила, и поздоровался с ней. Поднимаясь на гору, она спугнула несколько семей кроликов, безмятежно наслаждавшихся своим утренним завтраком на мелкотравчатом склоне горы: белые короткохвостые зверки умчались во все стороны и исчезли в диком терне и в своих норах.

Общественное мнение деревни, быть может, и не особенно ошибалось, считая Сару Бэкер самою подходящею утешительницей для Анны в её горе. Накануне, бедная Анна с трудом выносила её присутствие и разговор, а, между тем, то, что говорила ей та же мистрис Бэкер о возможном рождении у неё сына, теперь представилось ей в виде светлого проблеска в темном её будущем; таким образом, обморок, спасший ее на железно-дорожной насыпи, мог оказаться еще не таким несчастием, нам ей казалось сначала. Не случись этот обморок, она, может быть, отняла бы у своего ребенка жизнь, которую, в конце-концов, он мог бы также полюбить, как и Джес. У неё явился по этому поводу целый ряд соображений: если родится у неё действительно мальчик, то, быть может, и стоит из-за него жить и бороться, и если ей и не удастся спасти его от дома призрения, то, во всяком случае, она попытается жить по близости к нему, часто видеть его и он не выростет без материнской любви. Когда же мальчик подростет, они станут жить вместе. Кто знает, пожалуй, из него выйдет такой же сильный человек, как Джес, и умный, и живой, как её отец, и заживет он когда-нибудь счастливою жизнью, как случалось жить и другим таким же бедным и бесприютным мальчикам. А что, если родится девочка?… Тогда будет уж не то. Не стоит жить в тяжелом труде и страдать для того, чтобы родить и выростить такую же, как она, женщину, для такой же трудовой и мучительной жизни. Мери сама неосторожно в разговоре однажды согласилась, что жизнь женщины, в сущности, жалкая вещь и что девочки бедных классов ничего не потеряли бы, если бы вовсе не появлялись на свет Божий. А что, если родится девочка?… Анне оставалось только надеяться, что к тому времени у неё наберется достаточно сил, чтобы принять какое-нибудь решение и действовать по нем, а теперь она была не в состоянии даже думать об этом. Она жила в убеждении, что у неё родится сын.