Читать «Деревенская трагедия» онлайн - страница 21

Однажды после обеда, когда розы уже почти отцветали, вскарабкавшись на калитку, она хотела достать оставшиеся еще на изгороди несколько бутонов; в это время Джес, проезжая с пустою телегой, остановился и сорвал их для неё; тогда она приколола их себе к вороту платья маленькою стальною брошкой.

– Они почти такого же цвета, как твое лицо, Анна, – сказал он, скорчивши жалкую, конфузливую улыбку, скорее похожую на гримасу.

Анна не нашлась ответить ему и направилась к веревкам на которых сушилось белье. Она сняла две простыни и собиралась уложить их в корзину, но заметила, что Джес все еще стоит у калитки.

– Анна! – вдруг торопливо позвал он ее, – послушай, Анна!

– Что тебе надо, Джес?

– Пойди сюда, я хочу тебе сказать что-то.

Она подошла в калитке.

– Ты не забудешь, что дал тебе эти розы я, не правда ли? – сказал он. – Не бросай их сейчас, пожалуйста, Анна, – и, кивнув ей головой, он влез на передок телеги, щелкнул языком и покатил дальше, не дожидаясь ответа.

– Извольте-ка сию минуту снять с себя эти прикрасы, Анна, – сказала ей мистрис Понтин, встретив ее у порога дома с корзиной белья. – Терпеть не могу все эти брошки, цветы, всю эту чепуху. Право, хоть брала бы ты пример с меня: я работаю, не покладая рук, так, что и не знаю, что бы твой дядюшка стал делать без меня, а уж меня-то на таких пустяках, как одеться да принарядиться, не поймаешь.

Анна сняла с себя ненравившиеся тетке украшения и поставила розы в маленькую сломанную вазу у себя в комнате. Неудовольствие тетки от этого не уменьшилось. Нельзя сказать, чтобы она была женщина злая, но только Анна, несомненно, нравилась бы ей гораздо больше, если бы шила свои платья похуже, была бы грубее цветом лица и если бы волосы её не были так тонки. Вкус и изящество могут внушать некоторым натурам такое же отвращение, как противуположные им качества бывают невыносимы для других. На ферме постоянно приводили Селину в пример того, чего можно ожидать от Анны. В особенности часто, возвращались к этому предмету с тех пор, как двоюродный брат Джемса, Петер, занимавшийся торговлей сукон в Оксфорде, предложил дядюшке Понтину взять за ту же цену, вместо заказанного уже для Анны темнокрасного ситца, кусок розового зефира, который и был привезен ей на платье. Красивый и нарядный цвет новых платьев Анны поражал не одну только тетушку Понтин: Альберт-дурачок, который первый приветствовал Анну в день прибытия её в Гайкрос, тоже заметил её наряды. Ему было тринадцать или четырнадцать лет, но ростом он был не больше десятилетнего мальчика. Его громадная, уродливая голова слабо держалась на плечах и качалась во все стороны; один глаз у него был слепой, совершенно белый, а большой уродливый рот вечно жевал всякую дрянь. С самых малых лет Альберт постоянно карабкался по ступенькам каменного креста, стоявшего против ворот фермы, или, пробравшись с проселочной дороги в огород, подбирал вместе с свиньями мистера Понтина свалившиеся на землю недозревшие плоды. Свиньи, по-видимому, совершенно признали его членом своей семьи и когда, в жаркие летние дни, он ползал среди них под большими ореховыми деревьями, грязные животные обнюхивали складки его куртки или отдыхали, валяясь на его ногах, и трудно было бы сказать, прислушиваясь в фырканью и визгам, которые из них принадлежали человеку и которые свиньям.