Читать «Девушки Достоевского» онлайн - страница 4

Лена улыбнулась. Она действительно была очень обаятельной девушкой н легко вызывала симпатии окружающих. Кроме выразительного движения броней, ей также было свойственно при улыбке широко растягивать губы, кончики которых удивительно симпатично изгибались. Лена в особенности нравилась мужчинам в возрасте где-то так за сорок, тем, которые не очень разбирались в женской психологии и бывали введены в заблуждение ее некоторой склонностью к полноте и обманчиво простодушным домашним видом, не подозревая о том, что у нее вполне может быть множество других качеств.

Тогда, у портрета, она и не подумала воспринять серьезно замечание Виктора Петровича, а вот Изабелла, очевидно, в силу психологического закона, который заставляет человека, присутствующего при разговоре, но не участвующего в нем, быть более внимательным к репликам собеседников, чем сами собеседники, не пропустила мимо ушей этот маленький комплимент и сопоставила его с некоторыми другими запомнившимися ей фактами. Немного позднее, когда они с Леной после Эрмитажа ели пышки в кафе на Большой Конюшенной, Изабелла спросила, не кажется ли подруге, что Виктор Петрович к пей довольно неравнодушен. Лена никогда не стремилась к ненужным победам над мужчинами и даже, наоборот, старалась избегать сомнительных приключений. Эта новость подействовала на нес, как электрошок. Как и многие другие девушки с повышенной чувствительностью, она с большим трудом переносила внимание мужчин, которые ей не нравились. Она готова была прекрасно относиться к Виктору Петровичу, так, по жизни, просто как к человеку, но на нее буквально накатывала тошнота от мысли, что такой пожилой, по ее понятиям, человек может претендовать кроме дружеского общения на что-нибудь еще. С этого времени ее лучезарная улыбка при встрече с ним несколько блекла и сменялась каким-то виноватым выражением, или держалась исключительно на волевом усилии. Подобный поворот событий отнюдь не приводил се в восторг.

Очевидно, догадки Изабеллы имели под собой весомые основания, так как Виктор Петрович, заметив такую перемену в обращении, и сам стал значительно сдержаннее, и если хотел что-нибудь сказать, обращался преимущественно не к Лене, а к Изабелле. Елизавета Павловна, видимо, тоже что-то поняла, скорее всего, во время их совместных чаепитий - чайных сессий, как она их называла, - поняла по длинным неловким паузам, которые внезапно стали возникать в разговорах; а может, Виктор Петрович ей сам что-то рассказал. Однажды она обратилась к Лене с длинной речью, начав обрисовывать той преимущества более близкого общения с Виктором Петровичем, что, мол, "хотя, конечно, ты очень молода и об этом совсем не думаешь, но в определенном смысле этот человек может быть очень хорошей партией. Он сам создал себе весьма достойное положение, и тебе бы мог устроить будущее, я уверена. Более того, хоть он и разведен, у него отдельная квартира и машина, а это тоже что-то да значит, как ты считаешь?" Лена, не имея возможности уйти от разговора с напористой Елизаветой Павловной, только упрямо качала головой и повторяла, что ей даже противно думать об этом, "Ну, может, и правильно, - сказала наконец Елизавета Павловна, сдавшись, - Прошлой весной в университете случай был - доктор наук в шестьдесят пять лет женился на лаборантке, больше сорока лет разницы, - так, видно, и наш туда же решил..." Она помолчала, подумала и добавила классическую фразу, - "Ишь ведь, старый дурак, а жениться приспичило на молоденькой".