Читать «Двое и война» онлайн - страница 65

— Сиди уж, — махнула на него рукой Антонина Егоровна. — Вы, отцы… Не вы, а опять же мы, бабы. Только не такие, как я. А вот как Лена.

— Не славословь, читай, читай, — подгоняла ее Елена Павловна.

— Ну вот… «Командование части благодарит Вас…» А «Вас» с большой буквы. Это тебе не фунт изюма! Так, значит, благодарит… «за то, что вы воспитали хорошего, дисциплинированного сына, жадного к знаниям. Гвардии майор Иван Судницын». Вот!

Елена Павловна долго смотрела на карточку, перечитала письмо. Вкладывая его в конверт, сказала:

— В войну-то треугольники были да открытки со словами: «Смерть немецким оккупантам». — Укорив себя за то, что опять невольно вспомнила про Ивана, поспешила переменить разговор: — Раздобрела, Антонинушка. Совсем круглая стала.

— Или не нравлюсь? — повела плечами Антонина Егоровна. — А что? Хорошо. Я когда на своем автокаре качу по цеху, все расступаются, боятся — зацеплю ненароком.

— А вы знаете, что есть люди, которые ездят на курорт, чтобы похудеть, — сказал Вася. — И вы бы съездили на юг. Заодно море бы повидали, кипарисы, пальмы.

— Что ты? — Антонина Егоровна испуганно отодвинулась от Васи, замахала руками. — Я когда в область поеду, и то страх нападает, будто уж и не вернусь. А ты — на юг.

— А чего? Шестьдесят километров. Автобусы каждый час.

— Не знаю сама, но переживаю, скажу вам, аж до беспамятства. Коля смеется, а я по тем магазинам, по тем скверам, в том театре или цирке — ну как не я. Как в тумане. Или будто русалка на дне реки: все непривычное, новое. И сама про себя забываю, какая я есть и где.

— Да ведь интересно же поездить по белому свету. На Кубе, например, побывать, а?

— Конечно интересно. И на юг интересно. А с другой стороны, гор у нас своих вдосталь — хоть всю жизнь таскайся с одной на другую. А море… Ну что — море? Воды много, и все. Ой, Вася, да ты не слушай меня, — засмеялась она. — Рада бы я поездить, но боюсь дороги. Вот и весь сказ.

— Будешь ужинать с нами? — спросила Елена Павловна.

— Э, нет, уволь. Мне рассиживать некогда. Коля с минуты на минуты явится. А он любит, чтоб я его встречала, чтоб стеганку за рукава с него стаскивала, чтоб табуретку ему пододвинула и, пока он разувается, чтоб шлепанцы подала. Вот он какой у меня фон-барон!

— Бабуся, бабуся! — закричал Ванюшка, выбегая из зала и путаясь в портьерах. — Иди скорее, твоя передача! Про войну.

«И внукам-то от меня покоя нет», — утаив вздох, подумала Елена Павловна.

На экране телевизора тихо, радостно плакала пожилая женщина. Камера показывала крупно то ее лицо, то лицо мужчины — седого, еще красивого, который полулежал на койке и улыбался. В улыбке его было что-то слабое, непонятное и страшное. Вдруг он повернул голову. Стал виден шрам, глубоко прорезавший и перекосивший его правую щеку. Казалось странным, нелепым, неправдоподобным, что одна половина лица у человека красивая, а другая — изуродованная, со смещенным вниз, почти соединившимся с углом рта глазом.

— Он был контужен и до сих пор не говорит, — захлебываясь от необычности материала, тараторила девушка-репортер в микрофон. — Он даже не слышит и не может писать — обе руки его парализованы. Фамилия, имя, отчество, год рождения этого человека неизвестны. Однако женщина утверждает, что он ее брат, и берет его из госпиталя, хотя она и не совсем уверена…