Читать «Двое и война» онлайн - страница 59

Все в нем заставляло думать, каким большим, сильным, веселым и крепким он был. И может, потому не могли люди притерпеться к его беде — сердце скребло, когда, маленький, будто младенец-ползунок, оказывался он рядом, и, как на младенца-ползунка, приходилось глядеть на него, бывшего огромным, могучим, сверху вниз. Сверлом впивался в голову кожаный скрип его коротких и толстых, как тумба, протезов с круглыми, еще не стертыми подошвами.

Ходил матрос по вагонам. Пропитым, простуженным голосом пел на мотив «Раскинулось море» корявую, нескладную, но больно, как застывшее мужское рыдание, терзавшую сердце и душу песню про себя и свою судьбу.

Насобирав в бескозырку медяков и гривенников, пересаживался на встречный поезд, а потом, захмелевший, катался в затоптанном, замусоренном вокзальном углу, руками беспалыми хватал полосатый треугольник тельняшки на груди, стонал:

— Нет у меня теперь ни отца, ни матери, ни жены любимой, ни сына-мальца. Нету у меня гавани, некуда причалить. Некуда якорь бросить. Ноет, горит, разрывается на части морская душа…

Проходя мимо, вздыхали сердобольные старики и старухи, прятали мокрые глаза и лица. Другие — те, что помоложе, прикрывая развязностью и громким голосом неловкость от собственных слов, говорили о слабости человеческой, о пенсии, на которую вполне можно жить. Иные предлагали матросу и дом и стол.

— Будешь у нас заместо погибшего сына, — говорили они.

— Жалеете? — свирепел он. — Кого жалеете? Меня? Морскую пехоту?

И опять с невысыхающими слезными дорожками на грязном, заросшем лице обрубком войны валялся он на замусоренном, затоптанном полу зала ожидания, пока не исчез куда-то.

Увидев матроса в первый раз, Елена не переставала думать о его судьбе, невольно связывая ее с возможной судьбой Ивана, страстно желала, чтобы станционный зал не обманул своего названия. Чтобы дождался матрос чуда — нашел бы свою жену и сына-мальца…

Вспомнив матроса, Елена подумала: «Может, и Ваня вот так, а где — не знаю, не ведаю. И куда еще ехать? И как искать?..»

Мысли, мысли… Они бесконечны, как дороги. И так же немы.

6

Завода теперь не узнать — громадина. Старые цеха перестроены, расширены. Под крышами — люминесцентные лампы. В каждом цехе своя столовая, клуб, который по привычке зовут красным уголком. А во дворовом цехе — том самом, что убирает территорию завода, сажает вдоль корпусов деревья и разбивает клумбы, имеется даже оранжерея с диковинными цветами, которыми в праздники уставляют сцену заводского Дома культуры.

Однажды в этом самом красном уголке, где, остывая после горячего душа, листает сейчас Елена Павловна газеты и журналы, секретарь партийного бюро вручал цветы и ей — первому в цехе ударнику коммунистического труда. А теперь под самой крышей цеха, поперек его — на всю ширину висит алое полотнище с огромными буквами: «Цех коммунистического труда». И сколько их, таких цехов, нынче на заводе!