Читать «Двое и война» онлайн - страница 32
Надежда Петровна Малыгина
— Откроешь, когда с фронта письмо придет.
— Да и сама думаю. Но обещала ведь…
Зойка сердито швырнула с печи чулки, валенки, уткнулась лицом в ладошки.
— Это ты чего же капризничаешь, а? — строго прикрикнула на нее Тоня. — Тут горе, дяди Ванин эшелон другой дорогой проехал. Мама всю ночь зря прождала его, исстрадалась, наплакалась досыта, иззябла, а ты… И не совестно, а? Ну-ка, погляди на меня!
Зойка подняла голову, с укором взглянула на мать. Губы ее перекосились, в глазах появились слезы.
— А ты… Что ты сказала? Что велел поцеловать, да? Обманываешь, да? — Она прижала к глазам кулачки и разрыдалась.
10
В цехе уже знали, что эшелон, начальником которого был Иван, прошел другим путем. Елене никто ничего не говорил, но она ловила на себе взгляды, сочувствующие, понимающие.
Елена не была в цехе всего сутки, но ее облило ощущением новизны, словно отлучалась она надолго и успела истосковаться по всему и теперь ревнивым взглядом окидывала и станки, и людей, и стену, на которой вывешивались «Правда», стенгазеты, «молнии», приказы, объявления. Она охватывала все это единым взглядом, и среди этого знакомого, привычного было что-то, чего она раньше не замечала.
Смена еще не началась. У входа в цех бегали меж станков девчонки-ученицы, играли в пятнашки. Завидев Елену, прятались, смолкали, а потом позади опять слышался приглушенный их смех, фырканье.
«Дети…» — улыбаясь печально, подумала Елена. Вдруг она обратила внимание, что уступает дорогу совсем немногим — только тем, кто катит по проходу тачки, катит тоже по-детски — лихо, с озорным свистом, с шутливыми окриками-прибаутками — или молча, старательно, не отрывая глаз от верткого одноколесного сооружения, боясь потерять равновесие и свалить груз. Все другие встречные, поздоровавшись, уступают дорогу ей, Елене. Потому что молоды — пятнадцать, шестнадцать, семнадцать лет… Это поразило Елену. Она знала, видела, что в цех давно уж пришли мальчишки и девчонки. Но в повседневной рабочей суете об их возрасте скоро забыли, работа подростков стала чем-то само собой разумеющимся: война…
Однако сейчас Елена удивлялась: какие они еще дети и как много в цехе их, мальчишек и девчонок. Она перебрала в памяти членов своей бригады. Взрослые — только она да сорокалетняя тетя Варя.
Вспомнилось: начальник цеха, когда она разыскала его, кричал кому-то по телефону: «Пишите: в моей смене из ста шестнадцати ста трем семнадцать и меньше! Но планы перекрываем, да, да, перекрываем! Более того, молодежь ежедневно устанавливает себе встречные повышенные планы. Запишите фамилии…»
Да, Елена знала все это, видела, но это ложилось куда-то в глубину ее сознания и лежало там, словно на дне сундука, нетронутым, для того чтобы сейчас, будучи увиденным снова, поразить ее еще одной тяжкой приметой войны.
Она шла по цеху и смотрела вокруг, и все было так же, как и позавчера. И вроде — иначе. Мальчишки и девчонки… Они играли в пятнашки, отметали стружку от станков, складывали в тачки, увозили из цеха. Они же озабоченно подставляли к станкам снарядные ящики, становились на них, примеривая: этот высоковат, а этот низок… И на станинах станков мелом — ученическим почерком — надписи: «Смерть фашистам!», «Мой труд — родной Красной Армии!».