Читать «Двое в океане» онлайн - страница 20

«Все прочие» резануло слух сидящих за столом. На Доброхотову взглянули с удивлением.

Золотцев попытался нарушить неловкую паузу.

— Сегодня перед завтраком ко мне заходил Файбышевский, — понизив голос, чтоб не слышали за соседними столами, сообщил он. — Просил с завтрашнего дня перевести его в столовую команды. Хочет кормиться со своей сотрудницей.

— Но ему, как начальнику отряда, положено быть здесь, среди руководства! — снова недовольно отозвалась Доброхотова. — Если каждый будет вот так, самоуправно… Впрочем, тут все ясно. — Она многозначительно усмехнулась. — Видела я вчера эту дамочку!

Все молчали.

Сидящий напротив Смолина первый помощник Мосин звякнул по тарелке прибором, свидетельствуя, что завершил трапезу, хотел было встать, но, словно вспомнив о чем-то, наморщил лоб и потянулся к Смолину.

— Простите, вы рисовать умеете?

— Что? — не понял Смолин.

У помполита дрогнули длинные темные ресницы, словно он устыдился своего вопроса. Уже без уверенности повторил:

— Рисовать. Картинки, карикатуры, все такое… Мне редколлегию стенгазеты надо формировать…

В разговор вмешался Золотцев, который широким, как салфетка, носовым платком отирал свое поблескивающее потом лицо.

— Бог с вами, голубчик Иван Кузьмич. Вряд ли у доктора наук Смолина найдется время на карикатуры, даже если бы он был Кукрыниксами. Вы уж, голубчик, кого-то другого поищите. Помоложе…

— Чайкин хорошо рисует, — донесся от соседнего стола голос Крепышина.

Оказывается, ученый секретарь чутко прислушивается к тому, что говорят за начальственным столом. Смолину подумалось, что, вполне возможно, именно он занял положенное Крепышину место, коль скоро здесь важна субординация. Надо бы при случае тоже пересесть в столовую команды, там все будет проще.

Вдруг почувствовал, что за его спиной кто-то стоит.

— Еще чайку хотите? — услышал звучный грудной голос. — Могу принести покрепче. Любите крепкий?

— Люблю… — машинально пробормотал Смолин, попытался приподняться, но женщина торопливо коснулась рукой его плеча, удерживая на месте.

— Что вы! Что вы! Сидите! Я Клава. Клава Канюка. Ваша буфетчица. — Она словно оправдывалась, словно призывала воспринимать ее только как буфетчицу, и не больше. — Я сейчас!

И побежала к раздаточной, покачивая туго обтянутыми сизой джинсовой тканью бедрами.

Смолин невольно проследил взглядом за ее складной, женственной фигуркой, и вдруг почувствовал, что кто-то его взгляд подстерег. Поднял глаза и увидел настороженное лицо Мосина.

«Ноев ковчег! — вспомнил Смолин слова Золотцева. — Это точно: Ноев ковчег!»

Несмотря на очередной призыв по радио вахтенного помощника, на обед он не пошел. Попытался подняться, даже сделал два шага по каюте, держась за стену, но этим попытка и завершилась. К черту советы бывалых! Рухнул на койку, и тут же к горлу подкатил комок, ощутил гнусный запах селедки, исходящий из его дрожащего, как студень, нутра.

Самое обидное — бессмысленность бытия в это время. Он бы мог лежать на койке и думать. Но сейчас даже думать тошно. Хорошие идеи он часто брал именно «с потолка». Они приходили ему по утрам, когда просыпался в своей комнате в Москве и какое-то время лежал, наслаждаясь тишиной и независимостью.