Читать «Дамы плаща и кинжала (новеллы)» онлайн - страница 207

Елена Арсеньева

И ничего нельзя было сделать! Не помогла даже отставка, в которую в знак протеста против Пальмерстонова упрямства вышел лорд Грей! Министр иностранных дел живо прошмыгнул на освободившееся местечко премьера и злорадствовал:

— Княгиня Ливен сама попала в западню, приготовленную ею для других!

Дарья Христофоровна была совершенно убита необходимостью покинуть милую Англию. Об этом вполне свидетельствует ее письмо Чарльзу Грею, написанное 6 августа 1834 года уже из Петербурга:

«Пожалейте меня, мой дорогой лорд, я стою сожаления… Не знаю, как я буду существовать вдали от горячо любимой мною Англии, вдали от всех вас! Перед глазами моими поднесенный мне браслет (герцогиня Сузерленд поднесла Дороти великолепный бриллиантовый браслет от имени лондонских дам, ее подруг, на память о них и в знак печали об ее отъезде) — величайшая честь, какая только могла быть оказана мне; как я гордилась этим, как я была счастлива в тот момент и как печальна!.. По приезде в Петербург мне пришлось провести два дня в Царском Селе; прием был самый дружеский; государь вполне понимает мои сожаления об Англии, я же могу предаваться своим печальным чувствам…»

Затем в том же письме Дарья Христофоровна, осыпая похвалами молодого цесаревича Александра Николаевича, добавляла, что «будет любить его, как родного сына», что «не может быть лучше должности и занятий более интересных, чем воспитание наследника престола». И вновь россыпь похвал высоким духовным качествам цесаревича, его уму… его внешности…

Прочитав это письмо, лорд Грей сначала не обеспокоился. Но когда и последующие оказались в том же роде, он озадаченно приподнял седые брови. Нечто большее почудилось ему в этих дифирамбах, чем просто восхищение наставницы воспитанником, который по возрасту вполне годился ей в сыновья… Что-то билось в этих строках, был в них какой-то опасный сердечный трепет, который насторожил сэра Чарльза. Ведь он знал Дороти двенадцать лет — знал как никто другой, он видел ее насквозь.

«Господи спаси! — с ужасом подумал этот старый атеист. — Если бы сие написала какая-то другая женщина, я бы мог решить, что она просто влюблена в юного русского принца! Но Дороти… нет, не может быть! Я отлично помню, как она когда-то высмеивала леди Мельбурн, которая влюбилась в Байрона, бывшего младше ее на двадцать пять лет! А тут… Сколько сейчас Дороти? Сорок девять? А принцу Александру? Шестнадцать? Тридцать три года разницы?! Ох, глупости, какие глупости лезут мне в голову! Конечно, этого не может быть!»

Да, этого не могло быть и не должно было случиться, однако…

Однако случилось.

Наилучший рецепт сохранения молодости известен всем мужчинам: на склоне лет влюбиться в молодую красотку. Женщины порою тоже следуют этому рецепту, но, как правило, не расчетливо. Они совершенно бессознательно повинуются неясному влечению, странной сердечной скуке, которая вдруг начинает их одолевать, подчиняются красоте и обаянию юности.

Сначала в сердце рождается просто нежность — можно сказать, что и материнская. Затем тревога, когда женщина не может понять, что с нею творится, почему жажда видеть этого мальчика становится неодолимой. Потом приходит безгрешное, восторженное желание просто смотреть и смотреть в его глаза… Но в сердце уже жалит ревность ко всем без исключения юным девицам, которые возникают в поле зрения этих глаз, мучает зависть к вульгарной свежести «этих дур». Потом женщина вдруг осознает, что от светлого, невинного обожания остался только пепел, потому что в ее сердце уже пылает страсть… порочная, пугающая, недозволенная, постыдная страсть.