Читать «Давай пошепчемся...» онлайн - страница 5
Наталья Владимировна Самойленко
Летний вечер…
Летний вечер.
В речке отражаются
Маковки соборов и церквей.
Солнышко — цветущая азалия,
Алое, но воздух всё нежней,
И, как будто, даже легче дышится —
Спрятался в прохладу жаркий день.
Медленно иду, вбивая шпильками
Серую распластанную тень.
Ветер озорной швыряет под ноги
Ржавчину шуршащую листвы.
Облака по небу одинокие —
Паруса безбрежной синевы…
Август, обнимая плечи ласково,
Шепчет, что для грусти нет причин.
Речь его прерывистая, вязкая,
Будоражит пламенными сказками,
Доставая сердце из руин…
Август плавно скользил в сентябрь…
Август плавно скользил в сентябрь,
На желтеющих тонких листьях
Унося красоту зари
да волнующий шелест слов.
И гуляла по небу рябь —
Ветер вновь перепутал кисти —
Акварель облаков с дождём
поместил на лазурный холст.
Из туманов густых седых —
Волоконце за волоконцем —
Осень быстро вязала шаль
с серебристой каймой росы.
В сарафане цветном льняном
Да сверкающим веретёнцем
Лето радугу заплело
после бурной ночной грозы…
Всё смешалось. Уходят дни,
А навстречу бегут другие.
Скоро встретится мой сентябрь
с августовским твоим теплом.
Не вини себя, не казни —
Обметал наши чувства иней.
Или дымом они плывут
над осенним большим костром?
Что будет завтра…
Что будет завтра? Нежный поцелуй.
Прощальный или дружеский — неважно.
Полчашки кофе, холод острых струй,
Кот под ногами наглый и вальяжный.
Галеты пересушены слегка
И масло на полу (опять упало),
И на столе от кружек два следа,
И лязг дверей соседских из металла.
Обрывки слов и терпкий аромат
(Плохого) твоего одеколона,
И слипшийся молочный шоколад,
А может горький? Горечь мне знакома…
Уходишь? Хорошо. Ключи в замке.
(И каждый день всё повторится снова).
Что будет завтра? Нет! Молчи, не смей.
Ты знаешь, «завтра» — это просто повод.
Гравюры зимы
Волшебный «воздух белого листа» —
Штрихи и пятна, сотни тонких линий.
Гравюра на нетронутых холстах?
Кто тот гравёр, что цветом тёмно-синим,
Так расписал причудливую гладь
Снегов, укрывших землю? Чудо? Чудо!
И как мгновенье это удержать,
Остановить хотя бы на минуту?
Щелчок, застыли в вечности штрихи,
Неровность пятен, параллельность линий…
С губ сорвались снежинками стихи
И в каждом слове «синий-синий иней».
Лампочка
Лампочка грустит под потолком
в доме обветшалом, позабытом,
вспоминая: старый абажур;
стол с тяжёлой скатертью-хламидой;
скрип кровати в сумраке ночном;
старый лифт, грохочущий устало;
топот каблуков, трамвайный гул,
кипяток горячий самовара;
запах нафталина в сундуке,
метки на дверях — «растёт сыночек»,
женщину в платке и то письмо,
с адресом размытым и не точным;
крик и плач; в разбавленном вине,
капельки солёные от горя,
речи, а в углу (всё как в кино)
почему-то лопнули обои?
Годы пролетели за окном.
Дом на снос, как будто не бывало.
Лампочка грустит под потолком
В чёрном ободочке от нагара.
Всё это было с нами
Струится вечер дымкой у забора,
Небесный плащ — в огнях дрожащих звёзд.
Я возвращусь, быть может, но не скоро,
На позабытый временем утёс,
Где нас когда-то кутал шалью ветер,
Теснился сосен величавый хор,