Читать «Давай пошепчемся...» онлайн - страница 7
Наталья Владимировна Самойленко
Оставив мать в морщинах на лице…
В созвездиях вечерних городов…
В созвездиях вечерних городов
На млечных поворотах узких улиц,
В туманностях бульварных островов
(Среди галактик суетных домов)
Гуляют те, что всё-таки рискнули
Очнуться и услышать звук шагов;
В плеядах тротуаров и мостов
Там, где шумит людской гудящий улей,
Найти планету, где живёт любовь,
Ту, что ещё пока не завернули
В обиды оголённых, непонятных
Неосторожных, горько-громких слов…
Холодных слов седые облака
Играет в листьях ветер одинокий.
Слезу роняет крупную роса.
Хвостом взбивают лужицу сороки,
Стрекочут, повторяя адреса
Тех мест, где ждут вестей и где скучают,
Где каждый шорох — звон колоколов,
Где аромат манящий иван-чая
И поле в кружевах из облаков.
Летят, летят трагические строки,
Пока ещё молчащие… пока…
Но гонит, гонит ветер одинокий
Холодных слов седые облака.
Перетекают звуки в чашу сердца…
Перетекают звуки в чашу сердца
И наполняют стоном, свистом ветра,
Холодным хрустом луж, трамвайным звоном,
Листвы шуршащей шёпотом зловещим,
Тоскливым скрипом форточки надрывным
И всхлипами подтаявшего снега,
Пронзительным молчанием тягучим
Тот миг, когда по чьей-то злобной воле
(Забыв о том, что столько лет любили)
Решают навсегда остаться двое —
Чужими…
Я пью из чаши осени…
Я пью из чаши осени туманы
Да с дождевою влагой листьев прель,
И серых облаков густой кисель,
Цветов последних вязкий жгучий хмель
И воздух с лёгким привкусом сметаны,
Да поцелуев сок древесно-пряный —
Любви твоей горячей карамель.
Искал седой художник красоту…
Искал седой художник красоту,
Истерзанную шрамами предательств —
Ту, что лепил последнею создатель
Для испытаний горьких. По холсту
Ложились краски. Мастер плакал. Всхлип —
Разнузданность и дерзость падшей девы.
Ещё один — и облик королевы,
И талии волнительный изгиб.
То страсти неуёмной едкий дым,
То скромности губительная нега,
То холодность нетронутого снега —
Мазок творца то нежным был, то злым.
Руками прикасаясь к полотну
Из тысяч лиц по памяти скользящих,
Встречая там чужих, не настоящих,
Пытался уловить её одну,
Найти средь сотен женщин, не звучащих,
Мелодию свою и тишину…
Ты знаешь, сынок, что у мамы на сердце осень…
Ты знаешь, сынок, что у мамы на сердце осень,
Что холодно ей, и под кожей идут дожди?
Она не расскажет, рукой утирая слёзы.
Ни слова упрёка, с улыбкой шепнёт: «Иди!»
Шагнёшь за порог, а она позади украдкой
Молитву прочтёт, перекрестит, зажжёт свечу.
И будет гореть под иконою ночь лампадка,
И ангелы тихо прижмутся к её плечу.
Дыхание, стон, даже мысли твои услышит.
Соседям прочтёт о тебе из газетных строк.
Ей нужно одно — чтобы годы бежали тише,
И ждёт она, ждёт, что вернётся домой сынок.
Утро
Вновь пробужденье утра. Бархат неба
в танцующих лучах зари рассветной.
Росы холодной мелкие монеты
дождём на землю сыплются. Предметы —
немного чётче, ярче. Солнце всюду —
обласканы поля, деревья, реки,
и озера серебряное блюдо,
и облака, что в суматошном беге,
толкают в спины белые друг друга.
Мотылёк