Читать «Давай пошепчемся...» онлайн - страница 3
Наталья Владимировна Самойленко
Запрячет так, чтобы никто не смог,
Ни бросить в печь сомнений бестолковых,
Ни высмеять душевный монолог,
Ни упрекнуть, что слишком дерзок слог,
Чтоб отвести безжалостный курок
И уберечь от жадных нудных скряг —
Людей, что продаются за потёртый
пятак.
Я — зацелована зимой
Снежинки поцелуй игривый
Скатился талою водой.
Летят, летят, ловлю рукой.
Сменился серый день дождливый
Снегопадением. Домой
Спешит прохожий суетливо,
Машины тащатся лениво,
Грязь превращается в подливу,
Деревья — с белой бородой,
А, может, кони с белой гривой?
И воздух чистый и густой…
Стою, дышу неторопливо,
Я — зацелована зимой.
Костром горят берёзы на восходе…
Костром горят берёзы на восходе
Рыжеет тополь, жжёт рябины цвет.
Идёт октябрь, одетый не по моде —
В седой туман и розовый рассвет.
В ботинках — ворох листьев. Белый иней,
Как первые следы лихой зимы.
Небесный плащ тончайший — синий-синий! —
С декором из малиновой тесьмы.
Мы встретились случайно. «Ты не осень?» —
Спросил он и дыханием обжёг.
Ответила: «Нет-нет», а он серьёзен.
Твердил мне, что от страсти занемог,
Что помнит горечь нежных поцелуев,
Рябиновые бусы, дождь волос,
Что никогда он не любил другую,
И без неё сместилась жизни ось…
Я поправляю прядь его седую
И не могу сдержать горячих слёз.
***
В пустынном парке под листвы парчовым пологом
Бродила я, укрыта вязкой тишиной,
А разноцветья карусель кружила голову,
И небо в лужах волновалось подо мной.
Стонала старая скамья — «скрип-скрип» — застенчиво.
От ветра может быть, а может помня что:
Сидели мы на ней осенним долгим вечером,
Дыханьем руки согревал, потом… потом
Сказал, что «тропки жизни слишком переменчивы,
Судьба моя, увы, расходится с твоей,
Что есть другая — та, с которой вы повенчаны…»
А ветер бил в лицо — не плачь и не жалей…
Так много лет прошло, и ты и я — не молоды,
Но встречи жду в дожди и в жуткую метель.
Хочу, хочу, чтобы опять вскружила голову
В листве цветной любви шальная карусель.
Лето было недолгим…
Лето было недолгим. Прошло, ускользнуло, исчезло…
Натянув мне на хрупкие плечи сукно пиджака,
Осень с лёгкой улыбкой коснулась седого виска
И раскинула в небе холодном пригоршни созвездий.
С благодарностью я принимаю такую заботу:
Наливаю ей кофе с ликёром и кутаю в плед.
Зажигаю камин, с табаком раскрывая кисет.
А она: «Не курю! Поболтаем? Разгоним дремоту?»
Шелестели слова то листвой, то дождём за окошком.
Незаметно уснули в напевах печальных ветров
Я и осень, и город, и строки скупые стихов
Под расшитой туманами утренней мягкой рогожкой.
Читаю письмо…
Читаю письмо, а пальцы врастают в строчки.
Свеча на столе и мятою пахнет чай.
Во тьме расплескали тучи тоску-печаль.
Роняю слезу, но время пришло «сорочье»,
О чём-то полночи поленья в печи трещат.
Читаю письмо, а листья срывает ветер.
Стучится в окно, шипит: «Никого не жаль».
Закованы плечи холодом, вмёрзли в фальшь.
Склонили деревья ветви, чернеют плети.
Горчит в шоколадной глазури сырой миндаль.
Читаю письмо и знаю — года не лечат.
Там, в строках чужих, — обиды моей февраль.
И впусти свою нежность в мои чёрно-белые сны