Читать «Гуманная педагогика» онлайн - страница 88
Геннадий Мартович Прашкевич
«Какие черновики? Я еще ни слова не написал!»
«Вы говорите как отъявленный ревизионист, — укоризненно покачал головой улыбчивый переводчик. — Но если вы готовы правдиво, откровенно и убедительно завершить свою работу, мы тут же предоставим вам черновики ваших честных, откровенных и объективных очерков, посвященных нашей великой китайской культурной революции».
«Но для этого мне нужно поговорить с вашими прозаиками и поэтами!»
«Вы говорите как отъявленный, как неисправимый ревизионист, — вежливо покачал круглой головой переводчик. — Но если это вам нужно, уже завтра мы познакомим вас с молодыми революционными писателями и поэтами Китая».
На другой день известного болгарского поэта, действительно, привезли в какой-то огромный казенный дом. Когда Божилов и переводчик вышли из машины, мимо этого казенного дома с ликующими криками пронеслась толпа молодых людей. Перепуганный китайский старикашка (видимо, отчаявшийся ревизионист) суетливо перебирал кривыми ножками, попискивая, убегал от преследователей, хотя должен был понимать, что в его возрасте от народного гнева не убежать.
Кстати, внутри казенного дома боевых дацзыбао и портретов улыбающегося Председателя Мао было еще больше, чем в гостинице.
«Уничтожим всех врагов, как бешеных собак».
За огромным столом в очень просторном зале на деревянной лакированной скамье, украшенной черными боевыми иероглифами, сидели такие же черноголовые и круглоголовые молодые люди, счетом ровно семь.
«Пусть расцветают сто цветов, пусть соревнуются сто учений».
Черноголовые молодые люди поразительно походили друг на друга.
«Перед вами наши молодые революционные писатели и поэты, — пояснил Божидару Божилову улыбающийся переводчик. — Все они выходцы из самой гущи китайского народа. Тот, который сидит слева, на фоне окна, это наш будущий Горький. Рядом — будущий Фадеев. За ним — будущий Маяковский. А дальше Серафимович, Федин…»
«Все только будущие?»
«Все до одного».
«А чем они занимаются сейчас?»
«Тот, который сидит слева, работает в булочной. А тот, что рядом, — бывший партизан, опытный партийный работник. За ним — рисовальщик революционных дацзыбао. Еще дальше — военнослужащий. И так далее. Все они выходцы из самой гущи нашего народа. Все они высоко несут красное знамя идей Председателя Мао и непримиримо критикуют любые проявления ревизионизма».
«А могу я встретиться с поэтом Эми Сяо?»
Переводчик не расслышал или не понял названное имя.
«Тихо на Нанкин-род, в тумане горят фонари, — хорошо поставленным голосом напомнил переводчику Божидар Божилов. — Холодно, дождь идет, до костей пробирая рикш…» И пояснил, что замечательный поэт Эми Сяо даже в Китае в силу разных, но всегда существенных причин печатался под разными псевдонимами. «Сяо Аймэй, Сао Сань, Сяо Цзычжан. Неужели не помните? «Кровавое письмо» Эми Сяо знают в разных странах. Он — автор вашего Интернационала».
«Вы говорите как злостный, как неисправимый ревизионист, — ответил Божидару Божилову улыбчивый, нисколько не убежденный его словами переводчик. И указал на собравшихся. — Пожалуйста, задавайте вопросы нашим молодым революционным писателям».
