Читать «Группа крови (повесть, рассказы и заметки)» онлайн - страница 49
Александр Абрамович Кабаков
…В тот раз я приехал довольно поздно, еле продрался сквозь пробки. Оба мы были в плохом настроении. Я, из-за проклятых этих пробок недовольный миром больше обычного, и он, явно чем-то раздраженный, нервы натянуты, рот дергается, говорит отрывисто – того и гляди, сорвется в истерику…
За ужином почти не разговаривали. Приживала его не было почему-то, закусывали самостоятельно всякой сухомяткой из пластиковых плоских упаковок. Он торопливо выпил полстакана, налил еще, выпил с такой же жадностью…
– Что случилось? – не выдержал я. – Расскажи, а то ведь лопнешь…
И тут же пожалел о своем легкомысленном тоне.
Он молча сунул мне какой-то журнал, с первого взгляда распознаваемый как культурный глянец – фотографий и описаний дико дорогого барахла в таких журналах бывает поровну с как бы культурологическими и даже политологическими эссе. Журнал был открыт на разворотном тексте под заголовком «Время пустоты. N. и мошенничество как художественный прием». Некоторые, и на мой взгляд наиболее оскорбительные, слова были закрашены красным фломастером. Имя над публикацией стояло знакомое даже мне, совершенно далекому от актуального искусства: автором выступала дама, которую едва ли не первой стали называть культурологом. На мой взгляд, примечательна она была прежде всего своими гигантскими формами и только во вторую очередь страшноватой самоуверенностью – без которой, впрочем, не бывает, да и быть не может никакой художественной критики.
Как писали в древних романах, я погрузился в чтение.
Суть мною прочитанного можно изложить в нескольких фразах – если, конечно, излагающий не культуролог.
Уже много лет известный художник N., некогда скучный, но честный реалист, издевается над культурной общественностью, выдавая свои пустые, ничем не заполненные холсты за произведения в изобретенном им – и только им представленном – стиле «емпти-арт», от английского слова empty, пустота. Предполагается активное участие зрительского воображения в создании законченного художественного образа. Между тем никакого художественного образа возникнуть не может, поскольку экспонирование обычных пустых холстов есть лишь ловко придуманное шарлатанство, лишенное какого-либо концептуального наполнения… Что-то было написано вроде этого – если пропустить уличные ругательства и совершенно не известные мне слова из культурологического лексикона.
Больше всего меня поразила наглость фигуристой авторши – королева шарлатанства уличала в шарлатанстве одного из ее подданных…
Между тем, пока я читал, мой друг успел сделать многое.
Он повернул пустым, но, очевидно, уже загрунтованным холстом к себе подрамник на мольберте.
Надел клеенчатый фартук.
В несколько минут обозначил углем контуры будущего изображения – само собой разумеющегося: дачный пейзаж с неглубоким снегом и кривыми голыми ветками, увиденный сквозь рассеченное частым переплетом стекло веранды.
К тому времени, как я закончил читать пасквиль, он вовсю писал, роняя с кисти капли то белил, то испанской сажи. Уже проступало будущее изображение – он всегда работал быстро. Именно скучный, но добросовестный реализм.
