Читать «Граф М.Т. Лорис-Меликов и его современники» онлайн - страница 54

Назначив нового смотрителя Харьковского тюремного замка, генерал-губернатор учредил должность смотрителя дополнительного тюремного помещения в Харькове — для пересыльных арестантов^{193. Харьковский централ (пересыльная тюрьма) до Лорис-Меликова славилась тяжелейшими условиями заключения. Судьбы «заживо погребенных» здесь послужили для революционеров одним из так называемых обоснований смертного приговора харьковскому губернатору князю Д.Н. Кропоткину. Условия заключения при временном генерал-губернаторе изменились — уменьшилась скученность, доступнее стали книги и журналы194.}

Канцелярия генерал-губернатора находилась в центре города на Сумской улице, близ театра. День Лорис-Меликова, как всегда, был до предела насыщен, строго регламентирован. В понедельник от 12 до 2 часов дня генерал-губернатору и командующему войсками округа докладывали начальник артиллерии, заведующий инженерной частью и военно-медицинский инспектор. По вторникам и четвергам в это же время он заслушивал доклады начальника штаба Харьковского военного округа. В среду — прием интендантов, инспекторов госпиталей, делопроизводителей военно-окружного суда. В пятницу с 12 часов присутствовал на заседании Харьковского окружного суда. С 7 до 9 часов вечера ежедневно генерал-губернатору докладывал управляющий канцелярией. Каждый день, кроме воскресенья и праздников, Лорис-Меликов с 11 до 12 принимал просителей и представлявшихся ему чинов^195.

Имевший за собой не только военный опыт, он уже понимал, что в войне, которую ему предстояло развернуть против врагов существующих порядков, лобовые атаки и штурмы мало пригодны. Еще недавно возмущаясь бездействием властей по поводу покушения на шефа жандармов А.Р. Дрентельна, он писал П.А. Валуеву: «Что же это такое? Неужели и засим не примут решительных и твердых мер к тому, чтобы положить конец настоящему безобразному порядку дел?.. Неужели и теперь правительство не сознает необходимости выступить на арену со строго определенной программою, которая не подвергалась бы уже колебаниям по капризам и фантазиям наших доморощенных филантропов и дилетантов всякого закала? Время бежит, обстоятельства изменяются и возможное сегодня окажется, пожалуй, уже поздно назавтра». Вряд ли весной 1879 г. у самого генерал-губернатора была «строго определенная программа». Но его здравомыслие и жизненный опыт убеждали в том, что зло, поселившееся в стране и выразившееся в последнее время в усиливающемся терроре, имеет свои глубокие корни. В этой уверенности подкрепляли беседы с Д.А. Милютиным и А.А. Абазой. И не случайно ему поверял подобные же размышления П.А. Валуев, не сомневавшийся в том, что будет понят. «Не временные неурядицы и опасности, а коренная неурядица и органические недуги требуют радикального лечения, — писал ему министр государственных имуществ и член Государственного совета в Харьков. — Удастся ли? Бог весть. Но во всяком случае, в этом роковой для государства и государствующих вопрос»^196.