| Arina Petrovna reading these letters would try to guess which of the two sons would be her destruction. | Перечитывала Арина Петровна эти письма сыновей и все старалась угадать, который из них ей злодеем будет. |
| At times she felt certain the danger was coming from Porfiry Vladimirych. | Прочтет письмо Порфирия Владимирыча, и кажется, что вот он-то и есть самый злодей. |
| "Look how he wags his tongue, a regular fiend at writing!" she would exclaim. "Simple Simon's nickname suits to a tee-Yudushka! | - Ишь ведь как пишет! ишь как языком-то вертит! - восклицала она, - недаром Степка-балбес Иудушкой его прозвал! |
| Not a word of truth in all this stuff about my burdens, my cross, and the rest. Sheer lies! Not an ounce of feeling in his heart!" | Ни одного-то ведь слова верного нет! все-то он лжет! и "милый дружок маменька", и про тягости-то мои, и про крест-то мой... ничего он этого не чувствует! |
| At other times Pavel Vladimirych seemed to be her real enemy. | Потом примется за письмо Павла Владимирыча, и опять чудится, что вот он-то и есть ее будущий злодей. |
| "A fool, and yet look how deftly he tries to make love to mother on the sly. | - Глуп-глуп, а смотри, как исподтишка мать козыряет! |
| 'Whereof I beg most sincerely to accept my assurance!' | "В чем и прошу чувствительнейше принять уверение...", милости просим! |
| Wait a while! I'll teach you what 'accept assurances' means! | Вот я тебе покажу, что значит "чувствительнейше принимать уверение"! |
| I shall deal with you as I did with Simple Simon, and you'll find out what I mean by your 'assurances'!" | Выброшу тебе кусок, как Степке-балбесу - вот ты и узнаешь тогда, как я понимаю твои "уверения"! |
| In the end a truly tragical cry would burst from her lips. | И в заключение из ее материнской груди вырывался поистине трагический вопль: |
| "And for whom am I hoarding all this wealth? For whom am I gathering all this? I deny myself sleep and food-for whom?" | - И для кого я всю эту прорву коплю! для кого я припасаю! ночей недосыпаю, куска недоедаю... для кого?! |
| Such were the domestic circumstances of the Golovliovs at the time that the bailiff, Anton Vasilyev, reported to Arina Petrovna that Simple Simon had dissipated "the bone" flung to him, which, in view of its loss, might now be called with especial significance the "parental blessing." | Таково было семейное положение Головлевых в ту минуту, когда бурмистр Антон Васильев доложил Арине Петровне о промотании Степкой-балбесом "выброшенного куска", который, ввиду дешевой его продажи, получал уже сугубое значение "родительского благословения". *** |
| Arina Petrovna sat in her bedroom, all her senses dazed. | Арина Петровна сидела в спальной и не могла прийти в себя. |
| A vague, unaccountable feeling stirred within her, whether pity, born suddenly and miraculously, for her hated offspring, who, after all, was her son, or whether merely thwarted despotism, the most expert psychologist would have been unable to decide. Her sensations were utterly confused and succeeded each other with bewildering swiftness. | Что-то такое шевелилось у нее внутри, в чем она не могла отдать себе ясного отчета. Участвовала ли тут каким-то чудом явившаяся жалость к постылому, но все-таки сыну или говорило одно нагое чувство оскорбленного самовластия - этого не мог бы определить самый опытный психолог: до такой степени перепутывались и быстро сменялись в ней все чувства и ощущения. |
| Finally, out of the welter of her thoughts there crystallized one emotion, the fear that "the horrid creature" would again be hanging round her neck. | Наконец из общей массы накопившихся представлений яснее других выделилось опасение, что "постылый" опять сядет ей на шею. |
