Читать «Горькая соль войны» онлайн - страница 98

— А чего ее описывать? — вздернул острый нос Ленька. — Начальник, ты ее сразу узнаешь, на окнах наличники и ставни синие, а в ставнях дырочки в виде сердец вырезаны. Были мы там с Колькой Армяшкой… с Юсаевым, значит. Пашки не было, он бы у меня машинку сразу отобрал, а мне свой драный наган сунул. А на хрен мне его наган? Я знаю, что на нем висит? Только это барахло, я так думаю, не хозяйское, квартирует кто-то в доме. Правда, мы там малость пошумели, замок топором сбивали. Сосед приперся, хавало разинул: «Да по какому праву?» Армяшка ему в рыло право свое сунул, загнал мужика в сарай… — Ленька коротко хохотнул и скривился от боли.

— Ладно, отдыхай, — сказал Шарун, поднимаясь. — В камере ты об этом болтал?

— Был разговор, — вздохнул Ленька. — Начальник, ну, ты сам должен понять, предъявы ведь должны быть, не «Прасковью Федоровну» мне обнимать, не под нарами гужеваться….

— Знаешь, за что пострадал? — ухмыльнулся Шарун.

— За простоту свою я пострадал, — вздохнул Ленька Виноградов. — Папаша мне всегда говорил, когда ремнем драл…

— Не за простоту, — перебил его Шарун. — За язык длинный. Болтать о своих подвигах меньше надо.

— Начальник, это намек? — скривился Виноградов. — За признание больше дадут?

— А вот насчет признаний, — весомо и ласково сообщил Шарун, — насчет признаний тебе хорошенько подумать стоит. Сам понимаешь, начнешь запираться, вместе с зубами всю правду выплюнешь. А отбитые почки, друг Ленька, долгожительству в зоне никак не способствуют. Оно тебе надо?

— Начальник, — сказал слабым голосом Виноградов. — Я ж при смерти, подготовиться надо…

— Вот и готовься, — поддержал Шарун. — Когда покаешься, оно ведь и помирать легче. Не священника же тебе вызывать! Небось в комсомоле был?

— А как же, — вздохнул Ленька. — Пока в милицию первый раз не попал. Сразу же и исключили! На заводском собрании. А каяться, начальник, всегда легче, чем явку с повинной писать. Бог на лесоповал не посылает.

Оперуполномоченный уже выходил, когда Ленька снова подал голос:

— Начальник!

Шарун повернулся.

— В камере один хмырь с Вишневки был, — сказал Виноградов. — Я на него грешу.

— Про то я уже сам догадался, — сказал Шарун. — Лежи, выздоравливай, скоро к тебе следователь придет, так ты уж постарайся, напряги память, лады?

12

Дом с синими ставнями, в которых были вырезаны кокетливые сердечки, они нашли сразу. Обычный деревянный домишко, и жила в нем хозяйка средних лет — Эльвира Геннадьевна Клотик. Муж ее с конца сорок первого был в действующей армии, и, как водится, хозяйка о нем ничего не знала.

— Ничего не знаю, — вздыхала она, глядя на Шаруна из-под подведенных бровей. — Жив ли, может, убили уже. Ни одного письма с тех пор, как забрали, не было.

Шарун представился ей работником военкомата, для того и форму надел.

— А постояльцы у вас были?

— Так то ж не постоялец, — сказала Эльвира Геннадьевна и снова вздохнула — протяжно, нежно, так коровы по вечерам в деревенском хлеву вздыхают. — Какой же это постоялец, это мужа моего Николая троюродный брат был.