Читать «Горькая соль войны» онлайн - страница 61

Отрыдав и вытерев слезы, Аничкин вышел из бытовки. Службу никто не отменял, поэтому он вернулся охранять пленных немцев.

Немцы казались оживленными. Как показалось ефрейтору, они даже радовались смерти товарища Сталина, и радости своей не скрывали. Аничкин остановился, исподлобья разглядывая пленных.

Заключенные засмеялись.

Аничкин почувствовал, что у него перехватило горло.

Шагнув к немцам, Аничкин сказал:

— Смеетесь, фрицы? Что, день у вас такой веселый? Да?

Высокий, худой немец с длинным лицом и выступающим дергающимся кадыком засмеялся.

— Очень веселый! — с акцентом подтвердил он.

Из установленного на столбе репродуктора лилась траурная мелодия.

— Ну, посмейся, посмейся, — сказал Аничкин, каменея скулами.

Ближе к обеду он уже не находил себе места. Ему казалось, что немцы открыто радуются смерти Сталина. И такая Аничкина охватывала ненависть, что будь его воля, он всех бы отправил под пулеметы. Ишь, распирает их!

Стоял легкий мартовский мороз. Заключенные бегали греться в специальную обогревалку. Раньше Аничкин внимания на это не обращал, но сейчас ему стало обидно, что великий вождь умер, а эта погань, немало пострелявшая русских людей, живет и здравствует. Некоторые даже поедут домой к своим фрау и будут в своей Германии вспоминать, как смеялись и радовались смерти человека, мизинца которого они не стоят!

Долговязый немец грел руки над огнем.

Аничкин узнал его и проникся к немцу лютой ненавистью. Тот самый это был фриц, который смерти дорогого и любимого Иосифа Виссарионовича радовался.

Ефрейтор подошел к немцу и напряженно спросил:

— Так, значит, день сегодня веселый?

— Ja, ja, — подтвердил немец. — Sheer gut!

— Ну, порадуйся, порадуйся! — сказал ефрейтор.

Он отошел и встретил своего сослуживца — ефрейтора Рапоту.

— Суки! — сказал он. — Нет, ты видал? Они смерти Сталина радуются! Нет, ты видал?

— Немцы же, — успокаивающе сказал Рапота. — Чего ты от них хочешь?

— Слезами умоются! — пообещал Аничкин.

— Не дури, Ванька, — предостерегающе сказал Рапота. — Хрен с ними, пусть смеются.

— Пусть смеются, говоришь? — Аничкин бешено глянул на товарища и снял с плеча карабин. — А вот мы щас посмотрим, как они смеяться будут!

После первого выстрела долговязый нахальный немец упал прямо в огонь. Второй пленный, гревшийся тут же, по-бабьи замахал руками, закричал: «Нихт шиссен! Нихт шиссен!» и боком побежал по стройдвору. Аничкин принялся стрелять ему вслед из карабина, но в бешенстве даже не видел мушки, и удивляться не стоило, что не попал!

Очнулся он в бытовке с разбитой мордой и без оружия.

— Винтовка где? — сипло спросил он.

Начальник конвоя младший сержант Вит показал головой.

— Да, Ванька, — сказал он. — Был ты по эту сторону колючки, теперь будешь жить по ту.

— Почему? — тупо спросил Аничкин.

— По кочану, — сказал младший сержант Вит. — А ты думаешь, тебя по головке погладят? Ты же немца застрелил!