Читать «Гоньба» онлайн - страница 199

Уж и не знаю — с согласия Костромского тысяцкого Бориса Жидиславича такое безобразие творится или нет, а кубло разбойное надо чистить. Дядя Боря «лямку не тянет».

Я то удивлялся изменениям, произошедшим с моим неотлучным зомби — вижу каждый день, а не заметил — появление души! то задумывался о наведении порядка в Костроме. А тройки уносили нас вниз по Волге. Шиши, поглядев на нашу резвость, повернули назад.

У устья Унжи наскочили на ещё одну команду. Другие — издалека видать. Характерное единообразие в одежде, оружии, упряжи. И стяг над берегом — «Чёрт на тарелке». Мои. Землемеры, егеря, лесорубы.

В РИ это место назовут Юрьевцем. Не по Долгорукому, а по внуку его, который здесь крепостицу поставит почти перед Батыем. В АИ — самому приходится.

Дальше как-то легче, спокойнее. Вроде бы — та же Волга, те же леса по берегам, а такой тревоги нет — моя земля. «Я — дома».

В Городце я «завис» — кучу дел пришлось решать спешно, по телеграфу. Особенно «горячих» здесь, в нынешнем продвижении Всеволжска вверх по Волге, в очень ограниченном времени — последние недели перед ледоходом.

Пока у меня нет однозначного запрета Боголюбского — делаю как уговаривались.

…

— Ну что, Урюпа. Был ты душегуб, стал градоначальник. Не худой. Я гляжу, ты тут Городец славно обустраиваешь. И округа по уму становится. И помощники у тебя разумные, вроде. Дело понимают, что, к чему — соображают. Сам-то не заскучал?

— Ты, Воевода, это к чему?

— В Кострому посадником… Как?

— Вона чего… А…?

— Решаемо. Давай-ка прикинем…

Через неделю воинский отряд с Чарджи во главе, с Чимахаем в роли «разносчика слова божьего», с пересидевшем у меня зиму Гладышем, с Урюпой и другими многими гражданскими людьми и необходимыми припасами — двинулся от Городца вверх по Волге. На Унжу, в Кострому, в Галич…

…

По приезду в Городок я собрался-таки с духом и, понимая, что тянуть уже нельзя — Тихое Лето доберётся до Боголюбова, а надо, чтобы моё донесение попало к князю Андрею раньше, сел сочинять послание. Отчёт о провале.

Подробностей — минимум. Но — чтобы у Боголюбского не возникло подозрений. И таких, чтобы не выглядело, будто я пытаюсь отвлечь внимание на мелочи. И, безусловно, ни в коем случае, что я — беглый холоп. Который убил своего хозяина.

Тут уж для него не будет иметь значения — кто я и чего сделал. У него — «твёрдые принципы». Мне смерть — однозначно. Хоть бы я из земли золото возами выкапывал и ему слал — неважно. Он — правдоруб и законобдень. Фанатик законности и столп православия.

Вот если бы я Хотенею отдался, у него остался, да Андрею весточку послал. То он… меня бы выкупил. Может быть. В челядь дворовую определил. Коли бы доказал годность свою — в помощники скарбника поставил. А чего? Читать-писать умею.

Нет, не годен. Я пишу с разделением на слова и скорописью — на Руси так не умеют, правильным письмом — не считают.

Ну, другое бы чего сыскалось. Стремя господину держал бы да ответствовал. Когда спросят. Он бы меня ценил. Даже порол бы не сильно. За не совпадающие с его мнением сентенции. Даст по-отечески в морду. Сапогом. Чтоб место своё помнил. А потом, поди, и одарит. Теплыми портянками, а то — и штанами новыми.