Читать «Голодная» онлайн - страница 33

* * *

Следующим вечером, мама, дедушка Питер, и бабушка Грейс собрались возле главного экрана в нашей гостиной, чтобы обсудить мои жизненные показатели, которые мама загрузила с моего пластыря.

— Её уровень инсулина определённо скачет, — указывает бабушка Грейс на резкую линию. — А он должен быть постоянным между её утренней и вечерней инъекциями синтамила.

— А уровень глюкозы падает слишком резко, — добавляет дедушка Питер. — Этим можно объяснить головные боли и усталость. Но уровень гидрации в норме, значит, она получает достаточное количество воды.

— Посмотрите на уровень её кетона вот здесь, — говорит мама. — Он не должен быть таким высоким.

Я сижу на диване сжимая подушку и слушаю, как они обсуждают меня, словно я какой-нибудь химический проект.

— Когда была последняя инъекция? — спрашивает бабушка маму.

— Три месяца назад, — отвечает мама. — Так что следующая ей не потребуется ещё три месяца.

Они просматривают экран за экраном, показывающие реакции моего тела каждый час.

— Странно, — говорит бабушка Грейс. — Уровень допамина вышел из нормы вот здесь. Когда это было? Нужно увеличить. — Мама даёт команду на увеличение. — Около восьми часов вечера в пятницу.

Они обе поворачиваются ко мне.

— Что ты делала в это время? — спрашивает мама.

Моё сердце начинает бешено биться, а ладони потеют. Я знаю из биохимии, что допамин — это нейротрансмиттер, который усиливает активность, когда происходит что-то неожиданное и хорошее. Я вспомнила, как сидела рядом с Бэзилом в тот вечер. Как касались друг друга бёдрами, когда нюхали жареного цыплёнка и шоколад. У меня кружится голова при мысли об этом. Спорю на что угодно, что уровень моего допамина в том момент взлетел до небес.

— Понятия не имею, — говорю я, пытаясь изобразить равнодушие. — Может быть, играла в какую-нибудь игру в PlugIn.

— Высвобождающиеся бензодиазепины в её показателях должны подавлять подобные всплески, — говорит бабушка Грейс.

— При условии, что она получает правильную дозу, — уточняет мама.

Бабушка поворачивается ко мне. — Сколько ты сейчас весишь?

— Понятия не имею, отвечаю я.

Она хмурится: — Почему?

Когда я была маленькой, нахмурившаяся бабушка Грейс пугала меня. А сейчас, с прядкой седых волос в её черных, как смоль волосах она выглядела ещё более устрашающей, как будто она готова схлестнуться с озлобленной толпой, громящей больничную аптеку, что она и делала во время войн, если верить дедушке Питеру.

— Я никогда не взвешивалась самостоятельно, — раздражаясь, отвечаю я.

Она не двигается. Не меняет выражения лица. Ничего не говорит. Она просто смотрит на меня, пока я не поднимаюсь с дивана и не плетусь в маленький вестибюль в задней части нашего дома. Между водяными кранами (которые соединены с ветряком на крыше) и туалетом с нашими мочеприёмниками расположен остеклённый шкафчик с месячным запасом синтамила — наших личных коктейлей, разработанных, чтобы оптимизировать функции мозга и тела каждого из нас. Маленькие голубые бутылочки для меня. Красные для мамы. Зелёные для папы. И оранжевые для бабушки Эппл. Каждая снабжена золотой этикеткой с нашими именами. Технически раз в неделю предполагается взвешивание и домашний тест мочи, взятие крови из пальца и анализ волосяных фолликул, чтобы убедиться в удовлетворении всех пищевых потребностей, но мало кто это делает. Кроме маленьких детей, которые продолжают расти. Их дозировка нуждается в постоянном регулировании. Хотя я сопротивляюсь бабушке Грейс и маме, они делают всё это с тех пор, как были написаны эти инструкции, в написании которых они принимали участие. Я подхожу к измерителю и жду появления цифр. Сто двадцать два фунта.