Читать «Главная удача жизни. Повесть об Александре Шлихтере» онлайн - страница 139

— Заплатили? — в красивых глазах начальника засверкала нескрываемая ирония.

Он обращался к полицейскому чину, застывшему на почтительном расстоянии от стола.

— Так точно-с, уже выдали, ваше высокоблагородие: Курынцову шестьдесят копеек-с, Лободе, кажется, тридцать пять-с…

«Черт с ними, упустили, но хоть установили, где он сейчас ночует, этот Шлихтер», — подумал начальник и приказал:

— Ночью арестовать! Дома…

— Слушаюсь! — щелкнули шпоры.

Почти десять лет Нина жила, как дочь, в семье дяди — Александра Григорьевича Шлихтера. С тех пор, когда она, четырехлетняя, осталась без матери и отца. Но тан тоскливо, как в эти несколько октябрьских дней, Нине еще никогда не было! Тетя Женя до сих пор не вернулась ив Петербурга. Исчез и дядя Сашко. Перед этим он привел учителя Жаковича, который уже бывал здесь.

— Вам, сударь, доверяю духовную жизнь моих наследников, — проговорил Шлихтер с грустной иронией в голосе, — так сказать, мое сердце. А кошелек… Милая Ксеня, он достается вам, думаю, хватит на первое время…

Ксения, пожилая круглолицая нянечка в вышитой украинской сорочке с пышными рукавами, кончиком передника смахнула набегавшую на добрые глаза слезу и неторопливо взяла деньги.

— Дай вам боже благополучно вернуться, Александр Григорьевич! А уж мы доглянем, если вы так доверяете…

Он обнял сразу всю детвору, кучкой стоявшую рядом.

И ушел. А ночью раздались одновременно и резкий звонок и громкий стук в дверь. Открыл Жакович, и в комнату сразу же бросились несколько жандармов и полицейских.

Обыск ничего не дал. И Жакович (которого тут же арестовали), и Ксения, и дети в один голос твердили заранее условленное:

— Шлихтер уехал в Лубны, он сам нам так сказал… Ночные пришельцы удалились ни с чем, оставив в квартире грузного усатого городового. Этот молчаливый страж сразу же приметил удобное для «наблюдения» место — на кованом сундуке в коридоре. Старый сундук три дня служил для городовых местом смены караула. За это время все дети перебрались в семью знакомых, за что и влетело от жандармского ротмистра последнему городовому, хотя тот заступил на пост, когда в доме остались только нянечка с Ниной.

И вот непривычная, гнетущая тишина в доме. Ее подчеркивает монотонное тиканье французских часов на стене в дядином кабинете. Нина не пошла в свою Фундуклеевскую гимназию, на этом настояла Ксения, которая то и дело куда-то уходила и возвращалась с одними в теми же новостями:

— С детишками все в порядке. А на улице! Гос-спо-ди… — Она уже подняла руку, чтобы перекреститься, вдруг взглянула на письменный стол, за которым раньше допоздна засиживался Александр, и той же рукой торопливо махнула. — Будет делов!..

— С вами ищет встречи Федор Алексеев, — в открытую, только чуть понизив голос, сказал какой-то человек, в одежде рабочего.

Шлихтер машинально взглянул на его руки: широкие, мозолистые ладони, твердые выпуклые ногти на узловатых пальцах.

— Вы же встретились со мной, и другой сможет, если захочет, — все-таки с осторожностью ответил Шлихтер, Впрочем, в такое время не совсем обычными могут оказаться связи. Тем более что сам Шлихтер в последние дни непосредственно с Алексеевым не связывался. Чаще всего они виделись в январе — феврале. Тогда, когда семь сотен машиностроителей завода Гретера и Криванека добились от предпринимателей многого — сокращения рабочего дня с одиннадцати до десяти часов, выдачи пособий больным, устранения сквозняков возле вагранки и — смешно и горько! — более продолжительных гудков утром…