Читать «Гиббон Э. - Закат и падение Римской империи. Том 2» онлайн - страница 449

Причину его странного и пагубного вероотступничества следует искать в раннем периоде его жизни, когда он остался сиротой в руках убийц своего семейства. Имена Христа и Констанция, понятия о рабстве и о религии смешались в его юношеском воображении, которое было доступно для самых живых впечатлений. Забота о его детстве были возложены на епископа Никомедии Евсевия³), который приходился ему родственником с материнской стороны, и пока он не вступил в двадцатый год своей жизни, он получал от своих христианских наставников воспитание не героя, а святого. Император, заботившийся не столько о небесном венце, сколько о земном, довольствовался для самого себя неполными достоинствами оглашенного, тоща как племянникам Константина⁶) доставлял все выгоды крещения⁷). Они даже допускались к исполнению низших обязанностей лиц духового звания, и Юлиан публично читал Св. Писание в Никомедийской церкви. Изучение религии, которым они прилежно занимались, по-видимому, приносило самые обильные плоды веры и благочестия*). Они почтительно беседовали с епископами, отличавшимися особенной святостью, и подходили под благословение к монахам и отшельникам, познакомившим Каппадокюо с добродольными лишениями аскетической жизни⁹).

Они молились, постились, раздавали милостыню бедным, делали подарки духовенству и клали приношения на могилы мучеников, а великолепный памятник св. Мамасу в Кесарии был воздвигнут или, по меньшей мере, был начат постройкой благодаря совокупному усердию Галла и Юлиана¹⁰). Когда эти два принца стали приближаться к зрелому возра-cry, различие их характеров обнаружилось в различии их религиозных убеждений. Тяжелый и упорный ум Галла предался с слепым усердием христианскому учению, которое никоэда не оказывало влияния на его поведение и никогда не сдерживало его страстей. Мягкий нрав младшего брата был менее неподходящ к принципам Евангелия, а его деятельная любознательность могла бы найти для себя удовлетворение в такой богословской системе, которая объясняет таинственную сущность Божества и открывает в будущем беспредельную перспективу невидимых миров. Но самостоятельный ум Юлиана не мог подчиниться тому пассивному и беспрекословному повиновению, которого требовали от имени религии высокомерные представители церкви.

Их философские мнения возводились ими в положительные законы, охранявшиеся страхом вечных наказаний; но, в то время как они составляли суровые правила для руководства молодого принца в его мнениях, словах и действиях, в то время как они не хотели слушать его возражений и строго порицали его за свободу его исследований, они бессознательно возбуждали в его беспокойном уме желание отвергнуть авторитет его духовных наставников. Он воспитывался в Малой Азии посреди скандалов, вызванных полемикой по поводу учения Ария¹¹). Горячие споры восточных епископов, беспрестанные изменения в их символе веры и мирские мотивы, по-вйдимому руководившие их действиями, мало-по-малу укрепили в уме Юлиана убеждение, что они и не понимали той религии, из-за которой так горячо спорили, и даже не верили в нее. Вместо того чтобы выслушивать доказательства христианских догматов с тем благосклонным вниманием, которое придает вес самым почтенным свидетельствам, он принимал с недоверием и оспаривал с упорством и придирчивостью учение, к которому он уже питал непреодолимое отвращение. Всякий раз, как молодым принцам задавали сочинение публичной речи касательно происходивших в ту пору богословских споров, Юлиан всегда брал на себя защиту язычества под тем благовидным предлогом, что защита самой слабой стороны дает его знаниям и его искусству возможность упражняться и выказывать себя с самой выгодной стороны.