Читать «Где ты, бабье лето?» онлайн - страница 77

На другой день после завтрака по серпантину асфальта спустились на набережную Ялты. Море, солнце, синь, пластичные платаны и кипарисы — насыщенная зелень, толпы народа, белые корабли «Россия», «Азербайджан» — все было возносяще, томительно прекрасно. И все, что двигалось — лица, плечи, шляпы, платья, ноги, — несло яркий солнечный оттенок. Это сплетение солнца, зелени, неба, отражающего море, и моря, вобравшего небо, рождало ощущение праздника. Всего было много и все перебивало друг друга.

Еще купались. Вода теплая, но море штормило, крутая высоченная волна била о берег. На городском пляже, заваленном загорелыми телами, у кромки воды толпился народ — мужчины и женщины, ждущие волны, жаждущие смочить ноги, плечи. Волна, клубясь, налетала, взмывали брызги, визги и смех.

Они находились до отупения, подъем на гору оказался тяжким, Людмила еще бормотала, что Зиминой он сгодится для тренажа.

После обеда завалились блаженно с книжками. И тут донесся откуда-то тонкий металлический стрекот: видимо, печатали на машинке. Ольга Дмитриевна лежала лицом в стену, с обратной стороны и бился мелкий зудящий звук: длинно забалтывая ритм, запинался вдруг и снова пускался в бег.

— А я не слышу, — беспечно говорила Людмила, — вам по кровати доносится. И вообще, это нервы. Не психуйте. Скоро перестанете слышать.

Ольга Дмитриевна вышла в лоджию. Горизонт четко обрисовывал сферу. По сини моря, освещенной закатным солнцем, падавшим за Крымскую Яйлу, бежали в сторону Севастополя белые катера. Они отсекали от сферы сегменты — отсеченный ломоть долго жил, выделялся. Словно выпущенный снаряд, проходила «Ракета».

Зимина снова легла. И снова стрекот машинки, то взмывающий, то стихающий, долбил ухо. Иногда он кончался — наверное, тот, кто печатал, думал, соображал. Людмила проснулась, а за стеной все стучали, а Ольга Дмитриевна все не спала.

— Пойдем и скажем ему, — возмущалась Людмила.

— Я выходила, просила сестру — говорит, никто не смеет прервать. Какой-то немолодой писатель.

Людмила сходила вниз, принесла кипятку в термосе, приготовила стаканы для чая — он все стучал.

— Так уж и никто? — вдруг воинственно встала Людмила. — А ну, пойдемте. Что, в самом деле? — Напихав яблок в карманы, орехов, сунула Зиминой термос.

Они постучали.

— Да-да! — отозвался густой нарядный баритон.

Он оторвался от машинки, вопросительно глядя.

— Здравствуйте, мы ваши соседки.

— Чем обязан? — корректно встал, большой, лохматый, чуть отяжелевший человек, с прищуренными отчужденно глазами.

— А ничем не обязаны, — громко произнесла Людмила. — И мы вам ничем, а вот пришли выяснять отношения.

Она размашисто подошла к столу, сдвинула на край машинку, с заправленным в нее белым листом.

— Простите?! — предостерегающе остановил ее возглас.

Но разве Людмилу возгласом остановишь?

— Может быть, и простим, если будете человеком. Ставьте, Ольга Дмитриевна, термос, — она переложила на столе бумагу, еще что-то, освобождая место, высыпая яблоки и орехи.