Читать «Где ты, бабье лето?» онлайн - страница 183

— Вот именно!

— А объективно — Филатова на работе горит, характер у нее добросовестный, хотя и вспыльчивый.

— Хамский!

— Но честная? Во всем честная… Таких поискать. И уж конечно, активная, каких мало. Умеет организовать…

— Можете писать что угодно. А я напишу свою… то есть, вместе с людьми сегодня оценим. — Он повернулся, пошел.

— Валерий Михайлович!

Характеристику требовал суд. Людмила находилась под следствием.

Зиминой хотелось сделать все, чтобы наказание по возможности умалить. С последней встречи она ни разу не виделась с Филатовым, по телефону говорили сдержанно, как если бы жена его была смертельно больна. Выслушивая, отвечая, не пыталась даже услышать его потаенное. Потаенного сейчас не существовало. Он был озабочен, расстроен, убит, неукоснительно приезжал ночевать домой, иногда обедать. Несколько раз обедали втроем, с Людмилой, обсуждая дело.

У Рыжухина оказались поломаны кости таза, оторвана сигма, переломана лодыжка правой голени, плюс шок третьей степени — то есть нанесены ему тяжкие телесные повреждения. Людмила виновной признавала себя лишь частично. На следствии показала, что приехала к дому Рыжухина на тракторе под управлением Суворова и прицепила будку. Что Рыжухин требовал остановить трактор, «мешал движению». Что Суворов отказался вести, и она пересела на место водителя. Тогда Рыжухин встал на подножку, — она двигалась со скоростью три километра в час. Он спрыгнул, шел справа, она думала, что отстал. А как совершила «наезд» — не поняла, лишь услышала крик.

Показания снимали со звеньевой Центральной фермы Василисы Потаповой, на глазах которой произошла катастрофа. Василиса вышла на крыльцо своего подъезда, хотела идти в магазин и видела Филатову за рулем, а Рыжухина на подножке. Услыхала крик — подбежала.

Суворов показал, что так как Рыжухин мешал движению, он отказался управлять. Что как только Петро спрыгнул с подножки, они проехали метров пять. Когда Филатова тормознула, услышал крик. Выпрыгнул наземь — а Рыжухин под колесом.

Крик, крик… «Услышала, услыхала, услышал»… Какой нечеловеческий, должно быть, был тот крик. Он прошил воздух, развалил сердце Людмилы, сорвал с крыльца Василису, выбросил из кабины Сашу… Холодный, скрежещущий ритм протоколов следствия звучал в ушах Зиминой, заглушая все звуки жизни, отдаваясь болью в затылке. Она ездила в больницу — узнать Рыжухина в потемневшем, истаявшем человеке, наполовину завешенном от посторонних взоров простыней, не могла.

Следователь явился, едва Петро смог говорить. С безумием, расширявшим вдруг угасшие глаза, Рыжухин утверждал, будто на планерке будку («домушку») решили оставить за ним. Да, он вставал на подножку и просил не забирать «домушку», потом забежал вперед, выскочил на дорогу. Трактор остановился, он подошел к колесу — оно было выше его, — стал махать Филатовой. Но трактор двинулся, и он попал… пропал… Явно, тоже не помнил, как случилось.

При определении меры наказания суд должен был учесть признание Филатовой своей вины, ее раскаянье, первую судимость, семейное положение, обстоятельства дела (из-за общественного добра!) и, конечно, характеристики. Зимина говорила со следователем и с судьей. Могли дать условно, с удержанием из заработка по двадцать процентов. Судья и следователь называли предположительно одну и ту же статью Уголовного кодекса РСФСР.