Читать «Гайдук Станко» онлайн - страница 126

Сгорбленная старушка, опираясь на палку, подошла к носилкам.

— Посветите мне!

Суреп вытащил из-за пояса огромную восковую свечу, прижег ее от костра и поднес к раненому.

Заврзан открыл глаза. Старушка склонилась над ним.

— Куда тебя ранили?

— Везде, бабушка.

— Ну… А раны перевязаны?

— Да, — ответил Суреп.

— Погодим до утра. Сейчас не видно. Надо его где-нибудь укрыть, чтоб не застудить раны.

— Вон шалаш…

И Заврзана внесли в шалаш.

— Станко, ты б пошел отдохнуть, — сказал Суреп.

— Я и вправду устал. Прикорну немножко. Увидимся.

Но Петра и Елица не отпустили его. Они принесли в шалаш одеяла и подушки и соорудили раненым такую постель, на какой они еще отродясь не спали.

Петра с невестками ухаживала за ранеными. Всю ее хворь как рукой сняло.

— Они в жару! Смочите тряпки, — распорядилась бабка Стойя.

Через секунду на головы раненых положили мокрые полотенца, и они уснули.

Суреп осмотрелся вокруг.

— Ступайте поспите, — сказал он товарищам, которые принесли Заврзана.

— Тебе тоже не мешает отдохнуть, — сказала ему бабка Стойя.

— Я не устал. Посижу возле них.

Он замолчал. Взгляд его покоился на раненых.

Все стихло. Один сверчок никак не мог угомониться.

* * *

Погода испортилась. После полуночи с Дрины задул холодный ветер. По небу поплыли черные тучи. В просветах между ними мерцали звезды. Они старались сиять как можно ярче, но тучи хватали их, как паук муху.

К рассвету пошел дождь, тот противный мелкий дождь, который пронимает до мозга костей и от которого даже душа стынет…

Иззябшие дети подняли плач. Лагерь пробудился. Все засуетились в поисках прибежища. Грустное это было зрелище. Взрослые стали разжигать костры, чтоб согреть детей и свои застывшие сердца.

Дети по-прежнему плакали, напоминая голодных, тоскующих по матери птенцов.

— Боже милостивый! Подержалась бы хорошая погода! — вздыхали старики.

— Хотя бы денек-другой, пока не настроим шалашей и землянок!

— Какой ужас! Бедная Стака… умирает! — проговорила какая-то старушка.

— Она-то пожила на свете. Вон у Живана единственный сын умирает! — вставил кто-то.

Так вот и шло. Стон и плач сотрясали небо.

— Сам бог, прости меня господи, заодно с турками! — воскликнул какой-то старик.

Шум разбудил раненых. Станко открыл глаза и увидел стоявших у постели мать, жену и невесток. Лица их носили следы недавних слез. Суреп тоже был подавлен.

— Что случилось? Почему все плачут?

— Молчи! — сказал Суреп. — Бог творит свое!

Станко хотел встать, но Суреп удержал его в постели.

— Не вставай! Ты все равно не поможешь… На дворе дождь, а разутые-раздетые люди под открытым небом. Лежи.

Станко опустил голову.

— А почему здесь столько одеял? — спросил он после короткого молчания. — Неси их туда!.. — и здоровой рукой стал сбрасывать с себя одеяла.

— Не согреть ими сердец, — с болью промолвил Суреп.

— Ох! Почему я не погиб! — воскликнул Станко и рухнул на постель.

Затрепетало сердце матери. Станко произнес такие страшные слова, что стон застыл на ее устах. Она молчала.

Станко пришел в себя и увидел ее лицо. Увидел убитую горем Елицу. Из глаз его покатились слезы, и он прошептал: