Читать «Выход где вход» онлайн - страница 109
Татьяна Алексеева
— Ну, раз уж здесь мифическая 'мировая гора', не удивительно, что полгорода постоянно находится под землей, — вклинилась Вера, претендуя на внимание.
— Ты про подземку? — улыбнулась в ответ Софья.
— Ну, да — метро.
Теперь уже затрезвонили в дверь — долго, надсадно. Прильнув к глазку, хозяйка спросила: 'Кто там?'. Из-за двери донесся хрипловатый, приглушенный голос: 'Картошка тамбовская, дёшево отдаем'. Марина, буркнув что-то недоверчивое, быстро вернулась.
— Тебе же нужна картошка? — удивилась Софья.
— Да ты что! — напустилась на нее Вера. — Предлагаешь неизвестно кому дверь открыть? А в квартире лишь слабые женщины, да ребёнок. Кто хочет картошку продать, тот на рынке стоит.
Марина одобрительно рассмеялась. А Вера, почуяв потепление, повлекла её в общий разговор:
— Вот ты когда-то говорила, что в каждом городе преобладает 'мужское' или 'женское'…
— Да, я это очень остро чувствую, — согласилась та.
— Ну, а если взять именно эти два города?
— Проще простого. Москва — 'баба', жилистая, практичная и конкретная, — описывала Марина. — А Питер — 'интеллигент в очках'. Он, конечно, этой бабы и тоньше, и выше по развитию, и своеобычнее… Но отчаянно пасует перед её 'земляностью', близостью к истокам, перед её физиологизмом.
— Мам? — в дверь просунулась Аля. — Мне пора на немецкий. Я пойду?
— Да, дорогая. Пойдем, я тебя провожу.
Марина упорхнула в коридор, ласково щебеча, чем-то шурша и шелестя, выдавая прощальные рекомендации. Хлопнула дверь, загромыхали замки. Хозяйка вернулась в комнату. Судя по светящемуся взгляду и блуждающей улыбке, мыслями она всё еще была с дочерью. Замотав себя в сети дырчатой шали, угнездилась в кресле и глянула на молчащих подруг:
— Ну, что… О чем мы тут?
— Да про Москву с Питером, — Верино лицо снова превратилось из огорченного в заинтересованное.
— Как странно, что они настолько противоположны. Буквально во всём, — подхватила Софья, толкая вперёд разговор, словно буксующий в вязкой земле автомобиль. — Взять хотя бы отношения с землёй, земной стихией. 'Московский' путь — жить с ней в гармонии. Но за это обабиться, принять её физиологизм, примитивность. А 'питерский' — бороться со своим 'земляным' нутром, побеждая его интеллектом и волей. Но зато и ощущать себя как цапля на болоте! Ветер дует, перышки топорщатся… Нигде нет укрытия. Кругом — туман.
— Ох, да! — сочувственно закивала Вера, завороженная видом бедной цапли. — Меня это тоже ужасает. Все-таки когда с бунтующей природной стихией сталкивается беспочвенный 'вымысел' — это жуть как страшно! Петр же свой город буквально 'нафантазировал'. 'Здесь будет город заложен' — и всё тут! Получается, что дикой массе воздуха и воды противостоит лишь человеческая логика, разум, который сам себя боится.
— Как могли бы сказать в XIX веке, — спрятала улыбку Марина, — 'русский человек в лице Петра дошел до края, заглянул в бездну и отшатнулся'. А Питер возник как противовес этой пустоте.