Читать «Вся проза в одном томе» онлайн - страница 364

Но случилось то, что случилось. Он впал в зависимость от Виктора и во всём неизбежно сравнивал себя с ним. Он потерял сам себя, видел в себе лишь бледную копию брата. Прямо здесь, у него под пальцами, на этих восьмидесяти восьми клавишах таились искомые им звуки. Они были так близко, но он не мог разглядеть их, будто глаза его были завязаны. Он часами сидел перед чистым нотным листом и панически боялся его, словно то была бездонная яма, способная его поглотить. Тишина, царившая в доме, давила на психику страшнее любого шума. Стены сжимались, будто хотели раздавить. Огромный дом начинал казаться тюрьмой, и Иван уже не рад был, что не отдал его Ларисе. Поиски самого себя всё больше походили на поиски чёрной кошки в тёмной комнате без уверенности, что она там есть.

Однажды вечером к Ивану заехал Александр Францевич Дешанель. Он готовил концерт памяти Виктора в Большом зале филармонии. В первом отделении должна была прозвучать Симфония, которую Дешанель порядочно причесал и уже начал разучивать со своим оркестром. А во втором отделении ожидался ряд фортепианных миниатюр, самую известную из которых, разумеется, приберегли на закуску. Дешанель попросил Ивана передать ему рукопись Тренодии. Её должен был исполнить один из лучших современных пианистов, и Дешанель пожелал, чтобы тот играл по рукописи, вкладывая в этот жест особый смысл.

— Не лучше ли будет, если сыграю я? — неожиданно предложил Шабунин.

— Иван Михайлович, — ответил маэстро, — я уважаю Ваш порыв, очевидно продиктованный любовью к брату — но ведь мы совсем ничего не знаем о Ваших способностях.

— Так позвольте же мне Вам их продемонстрировать.

Иван сел за рояль и наизусть проиграл Тренодию, которую уже знал на зубок. Едва ли кто-то мог сыграть её лучше Виктора, будь он хоть семи пядей во лбу — однако Дешанелю хватило музыкальности и душевной тонкости, чтобы уловить эмоциональные оттенки, которые Иван, за счёт особенно близкого знакомства с историей пьесы, передавал лучше, нежели мог передать кто-либо из живущих.

— Полагаю, Вы правы, — заключил Александр Францевич. — Будет лучше, если Тренодию исполните именно Вы. Вам ещё нужно поработать над технической стороной. Но думаю, Вы и сами это понимаете. И времени на это достаточно. Только ради Бога: не переусердствуйте!

И Иван начал усиленно заниматься, как некогда Виктор, но в пределах разумной меры. У него появилось дело, он весь погрузился в работу, что помогло ему на время забыть о своих тягостных думах. Тренодия Виктора наконец должна была прозвучать до конца на той самой сцене, где была давеча трагически прервана — и для Ивана, и для Дешанеля это было делом принципа, данью памяти человеку, которого они любили и уважали, как никто другой и несмотря ни на что.