Читать «Всё лучшее в жизни либо незаконно, либо аморально, либо ведёт к ожирению (Авторский сборник)» онлайн - страница 92
Леонид Наумович Финкель
–
Конечно, корыто все-таки выволокло их на берег.
И Фишл успел в баню. Выдать жене Батшеве подарок – отложил на потом. И свой рассказ о поездке тоже отложил на другое время. Только многократно повторял:
– Чудо небесное!.. Хвала Богу!.. Слава Всевышнему!..
А ведь вопрос Прокопа остался.
Кто сможет ответить ему?
7Шолом-Алейхем был человек исключительной пробы. Редкостный. Еще в детстве понял: нечего бояться. Главное – быть честным. Хотя бы как его отец – Нохум Рабинович. Временами Нохум процветал. Имел заезжий дом. По четыре обшарпанные койки в каждом номере. В Воронке, куда семья из Переславля переселялась на лето, все знали, что цены у Рабиновича низкие. Жить можно, но от дороги, товарных складов и от пристани далеко.
Маленький Шолом зазывал постояльцев в гостиницу отца. Можно представить, какие он видел здесь типы – на всю жизнь хватило.
Детей (а их поначалу было трое) не обижали, но дать затрещину умели.
Брат Вевик терпел.
Сестра Броха ревела.
Будущий писатель Шолом говорил: «Буду делать как отец, если только захочу».Потом умерла мать (Шолому – тринадцать). Нохум женился снова. У новой жены своих деток трое. И уж сколько они вместе смастерили потом – никто так сосчитать и не смог.
Чего-чего, а избаловать их в этой семье просто не могли.
В четыре года Шолом стал учиться в школе при местной синагоге. Это было еще нечто вроде детского сада.
С семи лет – учить язык (идиш) и арифметику.
Уже тогда время неслось слишком быстро.
Сначала окончил реальное училище (русское), потом, поскольку везде и всегда был отличником и даже знатоком Библии, устроился раввином и несколько лет проработал в местечковой синагоге. Отцу говорили, что трудно было даже предвидеть, какое чудо выйдет из этого сорванца и проказника.
Отец пребывал на седьмом небе. Но каждый его вздох хватал за сердце:
– Подскажите, дайте совет, как вывести его в люди!
И ему сказали: «Ну, положим, без набожности-то он обойдется, лучше путь будет честным!»
Нохум Рабинович хохотал до упаду: «Честным?! Конечно, с Божьей помощью все возможно, вот только бы сам Шолом постарался!»
…Но вот, наконец, он «начал загребать золото»: взял в руки тросточку и, накинув пиджак на плечи, ходил из дома в дом и давал уроки. И все вдруг стали говорить, что у Шолома «
Прошло немало времени и немало событий (и немало голодных дней), пока Шолом не попал к старому Лоеву, богачу, который пожелал учителя для своей дочки.
У Шолома был замечательный характер.
С детства он отличался богатым и пылким воображением. И не то с радостью, не то с сожалением признавался, что «
Он всё время возвращался к многообразной истории своей жизни. Вспоминал любимого учителя или горького пьяницу, выделяя то характерное для каждого из них, те «живые черты», что невольно вызывали смех. Все хохотали. А он делал наивное лицо и смотрел прямо в глаза. Всякий человек был для него уникальной личностью. В другом человеке Шолом постигал себя. Отдавая другим, он на самом деле получал… И в сущности, всякий раз возвращался к одной и единственной книге – книге о самом себе…
А оплеухи сыпались на него градом. Его нянчили и воспитывали увесистыми подзатыльниками, так что искры из глаз летели, из синяков он не вылезал.
Но людей любил, даже обожал, развязных, острых на язычок, не обижался, когда всех, в том числе его, называли ослами.
И молчунов любил…