Читать «Воспоминания. 1848–1870» онлайн - страница 163
Наталья Огарева-Тучкова
Но, войдя в акшенский дом, Н.А. сразу ослабела. Да она уже и в дороге была очень слаба, почти отсутствовала, только об Алеше помнила трепетно и зорко. На границе, в Александрово, она не нашла у себя в ручной сумочке ключей, и багаж ее пришлось отправить транзитом для осмотра, а дома ключи оказались в этой же сумочке. Приехав в Москву, она забыла все здешние адреса и переночевала с ребенком в какой-то грязной гостинице близ вокзала; забыла она также послать отсюда телеграмму в Акшено о высылке лошадей, приехала в Рузаевку, только здесь отправила телеграмму и должна была прожить здесь сутки, пока прибыли лошади. Тридцатого декабря, как сказано, она тихо угасла, вероятно, от паралича сердца. Ее похоронили в ограде Старо-Акшенской церкви, подле отца и матери, сестры и самого Сатина, отца Огарева и ее крепостной няни Феклы Егоровны.
Обозревая в памяти жизнь Наталии Алексеевны, трудно подавить мысль, что над этой жизнью действительно тяготело проклятие. В этой душе были задатки, обеспечивавшие ей, казалось, благодатное пребывание в мире: совершенное отсутствие сознательного эгоизма и дар безмерно преданной любви. Но каждая ее любовь обращалась в терзание для любимого, так было с Огаревым, Герценом, Лизой и, наконец, с Ольгой Андреевной, а самой Н.А. каждая наносила кровоточащую рану. Так от любви к любви, от кары к каре идет ее жизнь: omnes vulnerant, ultima necat.
Видно, было в ее душе какое-то темное пятно.
Но за роковые определения человек не ответственен. Да и то сказать: доказано ли, что наши человеческие мерила верны? Мы склонны судить завершенную жизнь, во-первых, только по ее видимым и осязательным плодам, которые составляют ведь только малую часть ее реального действия в мире, а во-вторых, и к этим осязаемым данным мы применяем рассудочные критерии добра и зла. Быть может, и страдания, виновницей которых кажется Н.А., были благом, и уж несомненно благом была та огромная сила любви и самозабвения, которая излучалась из нее в мир столько лет.
1
После переправы через Березину адмирала обвинили в том, что он не преградил французам путь к отступлению. –
2
«Хлеба, хлеба!..» (
3
Николай Николаевич Муравьев (1768—1840) – основатель Школы, восемь лет содержавший ее на свои средства. Среди выпускников заведения было почти два десятка декабристов. –
4
Оригинал «Четырех евангелистов» был куплен у деда французским правительством и находится теперь в Лувре. «Слепой Товий» попал в Америку к какому-то богатому плантатору. –
5
«Если вы хотите отвести меня в крепость, то вам придется тащить меня силою, так как добровольно я ни за что не пойду» –
6
«Я люблю, когда дети плачут, потому что их тогда уносят».
7
– Полковник, застегнитесь, пожалуйста.
8
– Верно, вы хотите, князь, чтобы я задохнулся.
9
«Приезжай немедленно, я погиб».
10
В то время носили шелковые чулки и подкладывали подушки, когда собственные икры были тонки.
