Читать «Воспоминания русского путешественника о Вест-Индии, Калифорнии и Ост-Индии» онлайн - страница 9

В Панамском заливе группами раскиданы живописные острова. Между этими вечно зеленеющими изумрудами самый большой -- Табога. Буканьеры звали этот остров "очарованным"; ныне это имя ему нейдет. Если хотите сохранить о нем поэтическое воспоминание, посмотрите на него издали. Хорошая пристань и превосходная вода, которых нет в Панаме, совершили то превращение, о котором я говорю. Компании английских и северо-американских пароходов выстроили здесь магазины для угольев, а суда запасаются провизией и водой. Толпа матросов, дребезжащая на языках всех пяти частей света, привилась к туземному народонаселению, и в жилище покоя и невинности, как представляли Табогу прежние путешественники, эта толпа принесла все пороки и сор так называемых образованных обществ.

Вместо бамбуковых хижин, покрытых пальмовыми листьями, здесь выстроился город из парусины и досок, во вкусе северо-американцев. Все эти палатки и барабары растянулись полукругом по берегу живописной гавани. Между американскими лавками и шинками здесь есть две ресторации; одну содержит француз, а другую -- немец.

Я отправился к первому и договорился по пиастру в сутки за комнату в квадратную сажень. За три пиастра в день он взялся кормить меня, то есть за ту же самую цену, что в Панаме, я мог жить и в Табоге; но довольно было и одной ночи, проведенной в этом притоне бродяг и буянов.

Действительно, ночь эта мне очень памятна. С вечера я долго не мог уснуть; через тонкую перегородку мне слышен был и стук золота и серебра, которые игроки с разными возгласами бросали по столу, и крупный разговор, часто возвышавшийся до брани. Я уже начинал привыкать к этой оргии; вдруг раздалась адская музыка и какая-то дикая топотня. У немца был бал; скоро он превратился в неистовую вакханалию; матросы подрались за черных и желтых дам своих; град камней посыпался со всех сторон; драка кипела в разгаре на улице. Я встал, зажег свечу и нетерпеливо ждал утра.

На заре мой хозяин уже открыл свой буфет -- "Ваг тоот".

-- Вы не ложились спать?-- спросил я его.

-- Нет; в такие дьявольские ночи надо смотреть востро, чтоб дом не зажгли.

-- Ну, уж и ночь!.. это ужасно!

-- Ничего; вот завтра, в воскресенье, ну, то другое дело; вот завтра я и не расстаюсь с этими приятелями. Без них нельзя.

Хозяин показал мне шестиствольный пистолет (revolver) и огромный нож bowie knife, на котором была надпись "California protector" {"Калифорнийский защитник" (англ.).}. И в самом деле, такой протектор необходим для жителя Табога, затем, что здесь гораздо опаснее, нежели на золотых промыслах в Калифорнии.

Не желая сравнивать субботы с воскресеньем, я в то же самое утро возвратился в Панаму. Отсюда до нее три мили. Маленький пароход через час доставил меня обратно в город. Прогулка эта восхитительна. На многих островках заметны вспаханные поля; другие в первобытном состоянии; все чрезвычайно плодоносны.

Я не сожалел о том, что не успел изучить и исследовать этого острова; здесь климатические условия те же, что и в Панаме: так же жарко, так же сыро, те же болезни. Если бывают случаи, что панамские больные вылечиваются в Табого, так то же самое бывает и наоборот; в этом случае есть какая-то взаимность, доказывающая, что поправление здоровья происходит от перемены места.