Читать «Воспоминания (Несколько дней той войны)» онлайн - страница 16

И вот все расчеты закончены, наши девчата аккуратно все переписали в специальную тетрадь, и мы гордые и совершенно невиновные идем к нашему директору. Торжественно передав ему в руки наши расчеты, мы ждем. Пролистав их, Иван Федорович, будто бы не зная и не догадываясь о совместном творчестве с учителем математики, сообщает, что передаст наши оформленные усилия на проверку Иосифу Георгиевичу. Поджидавший неподалеку сам Иосиф Георгиевич, как бы случайно заходит в кабинет и триумфально подтверждает правильность всех наших выкладок. Наши педагоги переглядываются между собой, каждый в душе ликует, посколько заставил этих сорванцев, заняться хоть чем-то действительно стоящим и полезным для их ума.

Иван Фелорович серьезно, насколько можно и трагично, насколько хватает его дара перевоплощения, отдает нам нашу работу.

— Ну что же, инцидент со стулом полностью исчерпан. Я безусловно сам виноват во всем произошедшем.

Тогда в войну и потом нам было приятно вспоминать то, как было весело и интересно в то, ещё довоенное время. Тогда осенью сорок первого еще продолжались занятия в школе, но каждым днем нас становилось все меньше и меньше. Фронт все ближе подбирался к нашему поселку, враг стремился к Москве. Уже заняли Калугу, Калинин (ныне Тверь), Можайск. Под Вязьмой и Клином продолжались бои.

Карточки / 11

В ночь на 16 октября сквозь сон я услышал встревоженные голоса мамы и соседки. Ни чего не понимая, я вышел из своей «спальни», из ванной комнаты. На кухне сидел наш сосед по квартире Аркаша Осипов и жадно ел что-то из тарелки. Он еще до войны начал работать на нашем соседнем вагоноремонтном заводе. Его мать то и дело бегала взад вперед из их комнаты на общую кухню и спрашивала сына, это ты берёшь, а это. На что, тот отвечал ей совершенно однозначно, что клади мама всё, там всё пригодиться, Наконец, немного наевшись, он нам рассказал, что завод эвакуируется куда-то на Урал. И что кстати, еще немцы, прорвались к Москве. Больше он ничего не знал, и добавить не мог. Посидев еще минутку молча, он встал, попрощавшись с нами, и поцеловал мать, и ушёл из дома.

С хлопком квартирной двери в доме наступила звенящая оглушительная тишина. Не было уже привычного нам с начала войны содрогания дома от мощного пресс-молота. Не звучала и привычная нам воздушная тревога. Остаток ночи тянулся бесконечно долго. Мы с нетерпением ждали одного, когда заработает радио, и возможно что-то проясниться для нас.